Он жил на сонной тупиковой улочке в одном из тех построенных в стиле полу— ''Миссия " домов, которые когда-то возводились в Калифорнии целыми кварталами. Когда Уайетт подрулил к входу, до нас донеслись рвущиеся из окон звуки дорзовскои[97] "Зажги во мне огонь ".
— Это у него так играет?
— Думаю, да. Но, по-моему, Райнер всегда ненавидел рок.
Уайетт кивком указал на дом.
— Похоже, у него изменились вкусы.
— У Райнера никогда не менялись вкусы. Пошли.
Мы прошли через поросшую пожухшей травой и высокими сорняками плешивую лужайку. Райнер любил возиться на участке. В последний раз, когда я был здесь, эта лужайка была просто идеальной. А теперь она больше всего походила на какую-то кожную болезнь.
Поднявшись на крыльцо, мы увидели, что сетчатая дверь распахнута настежь и в дом то влетают, то вылетают наружу целые тучи ленивых черных мух.
— Здорово смахивает на дом Флэки Фунта из «Зап Комикс»[98].
— Или из «Тобакко Роуд»[99]. — Я позвонил. Сквозь оглушительную музыку я услышал, как кто-то громким криком приглашает нас войти.
— Райнер? — Я медленно вошел.
— Ага.
— Райнер, это Уэбер Грегстон. Вы где?
— Здесь, в спальне. Просто идите прямо.
Мы двинулись через дом, который был не то чтобы грязным, а, скорее, каким-то… нечистым. Запах стоял такой, будто в доме кто-то умер. Медленно продвигаясь вперед, я почувствовал, как Вертун-Болтун ухватился сзади за шлевку на моих джинсах. Он шепнул:
— Ничего? Ты не против?
Я улыбнулся и покачал головой.
— Это хорошо, я все равно бы не отцепился.
— Райнер, где же вы, черт побери?
— Да здесь я, здесь. Идите вперед.
Наконец, мы оказались в комнате, которая, по-видимому, служила ему спальней. По крайней мере, на полу здесь валялся матрас, а на нем восседал Райнер. ' — Уэбер, как делишки? Ба, и Вертун-Болтун здесь!
Он сидел на матрасе, привалившись спиной к стене. На нем не было ничего, кроме трусов и черных носков. Его длинные, грязные волосы свисали сальными прядями. Перед нами как будто предстал совершенно другой человек, поскольку неотъемлемой частью солдатского облика Райнера всегда являлась очень короткая седовато-стальная стрижка.
— Интересно, что вам двоим здесь нужно?
— Мы пришли поговорить о Филе.
— О каком еще Филе?
— О Филе Стрейхорне.
Он прищурился, с трудом пытаясь припомнить имя человека, с которым сделал четыре фильма.
— Фил Стрейхорн? А, ну да, конечно. Только ведь он приказал долго жить. Не слышали, что ли? Фил мертв.
— Да, мы знаем. Но что с вами такое, Райнер? Вы кошмарно выглядите. Он улыбнулся.
— Правда? Зато чувствую себя прекрасно. Даже не представляю, с чего бы это мне ужасно выглядеть, если я так здорово себя чувствую.
— Вы что — под кайфом, что ли?
— Под кайфом? Брось, Вертун, ты же отлично знаешь, что я этим не балуюсь. Даже не пью. Просто мне хорошо, вот и все. — Он медленно, с трудом, опираясь рукой на стену, поднялся. — Я сейчас в небольшом отпуске, вот и решил расслабиться, музон послушать. — Он запрокинул голову и, прикрыв глаза, начал негромко подпевать следующей вещи «Дорз».
— Можно, я сделаю чуть потише, а то говорить трудно. — Не дожидаясь ответа, Уайетт подошел к большому музыкальному центру в углу и выключил его. — Вот так-то лучше. Есть не хотите, Райнер? Или чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. Присаживайтесь, ребята. Ну, давайте, спрашивайте, чего вы там хотели?
В следующие полчаса я не мог избавиться от странного чувства. Этот человек выглядел, как Райнер, вроде, говорил, как он и знал вещи, которые мог знать только он, но мы с Уайеттом не взялись бы с уверенностью утверждать, что это он. Человека, которого мы знали, целиком здесь не было — только какие-то части. Несомненно, части узнаваемые, но все же не стопроцентный Райнер Артус. Когда позже я заметил, что это очень похоже на мух, то влетающих в дом, то вылетающих наружу, Уайетт согласился со мной. Только в данном случае, в странном человеке, с которым мы разговаривали, то мелькал, то пропадал наш знакомый.
Я задавал ему вопросы о фильме, который мы делали вместе — мелкие вопросы, совершенно ничего не значащие, но ответить на которые мог бы только человек, присутствовавший на съемочной площадке. Он ничего не забыл и даже смеялся, вспоминая кое-какие подробности. Это был Райнер. Нет. Нет, не он.
— Послушайте, пожалуйста. Это очень важный вопрос. Помните съемки того эпизода для «Полночь убивает», где Кровавик произносит свой монолог? По-моему, это вообще единственный раз, когда он что-нибудь говорит.
— Точно. И что вы хотите об этом узнать?
— Вы, случайно, не в курсе, где пленка с этим эпизодом? Такое впечатление, что эта часть фильма исчезла.
— А вы узнавали на студии?
— И на студии, и в лаборатории, спрашивали у Саши Макрианес, короче, у всех. Эпизода нет.
— Странно. — Это слово он произнес так, что по тону его голоса сразу становилось ясно, насколько мало его интересует данная проблема.
— Так значит, вы не представляете где она еще может быть?
— Нет.
— А вы помните сам эпизод? Что он там говорил?
— Это была сцена в церкви, и когда мы закончили, Фил забрал и мои пленки и то, что отснял Алекс Карсанди, и сказал, что сам позаботится о проявке. Раньше он никогда так не делал, но, поскольку он был боссом, мы отдали ему все материалы. — Это было самой длинной тирадой Артуса за все время нашего пребывания у него и, похоже, она окончательно утомила его. Мы поняли, бедняга вот-вот совершенно выбьется из сил, и нужно поскорее вытягивать из него, что только можно.
— А о чем он тогда говорил, Райнер? Не помните его слова хотя бы примерно?
Артус потер лицо обеими руками и растерянно посмотрел на нас, как будто только сейчас проснулся.
— Он говорил экспромтом. В первоначальном сценарии этого не было. У нас у всех было чувство, что он выдумывает прямо на ходу. Ну, там, вроде, говорил о зле и боли… но ничего такого, чего бы вы уже не слышали раньше. Короче, плохой парень рассказывает, почему он плохой. Ничего особенного.
97
«Дорз» — американская рок-группа, чрезвычайно популярная на рубеже 60-70-х годов. Особенную известность группа приобрела благодаря своему руководителю, солисту, композитору и поэту Джиму Моррисону, тайна загадочной смерти которого в 1971 году в Париже до сих пор не раскрыта.
99
«Тобакко Роуд» — популярные комиксы по одноименному роману известного американского писателя Э. Колдуэлла о жизни южных штатов.