Пока Девон вел беседу с мужчиной в дорогом костюме у стойки, Энья стояла у колонны и разглядывала портреты на стенах, затем изысканную не помпезную мебель и гостей с саквояжами.
— А ты что здесь делаешь? — обратился к ней знакомый голос.
Перед Эньей стояла мачеха. Она сжимала в руках ридикюль[1] и взирала на падчерицу прищуренным недобрым взглядом.
— Мы… — начала было девочка, но Колет стиснула ее руку.
— Пошли, уж не знаю, как ты сюда попала и зачем! И где герцог? Должно быть, ты сбежала от него, негодная девчонка, — она потащила ее к выходу.
— Миледи, куда, позвольте узнать, вы уводите мою спутницу? — остановил их тревожно мягкий голос Девона, и Колет замерла. Энья едва не споткнулась о ковер.
— Герцог, что вы здесь делаете? — дама обернулась к нему. На ее лице была улыбка, а в глазах непонимание, но руку падчерицы она так и не опустила, сжав ее еще сильнее, чем причинила Энье неприятные ощущения.
Девочка поморщилась, с тревогой глядя на Девона и не понимая, что ей сделать или что сказать. Не плакать же или закатывать истерику, как это делала Сюзет.
— Вижу, вы соскучились по Энье, но не стоит так сильно ее держать, — Девон положил ладонь на плечо девочки и прижал ее к себе. — Мы остановились в «Авалоне» на ночь.
Хватка мачехи ослабла, и она резко сделала шаг назад, словно не понимая, как это Энья оказалась рядом с ней так близко.
— Да, я была слегка удивлена и… рада, — залепетала Колет. Понимая всю абсурдность своего поведения и вопроса. Она манерно стала поправлять и без того идеальную прическу. — А вы…
— Прибыли в столицу обновить гардероб. Вы ведь сами прислали нам приглашение на торжество вашей дочери, и я решил, что буду плохим опекуном, если не позабочусь, о достойном наряде для Эньи на дне рождения ее сестры. Вы не согласны?
Вновь в его голосе звучало что-то такое, чего Энья не могла понять, однако это не сулило ничего хорошего. «Мне кажется, или он сейчас на нее зарычит?», — Энья представила, как Девон перевоплощается в волка и закусила губу чтобы не засмеяться. «А мачеха сбежит от него, как от того роя пчел, который она потревожила, желая показать нашему пасечнику как правильно добывать мед», — веселое воспоминание подняло девочке настроение, и грубость мачехи позабылась, да и не привыкать Энье к подобному отношению с ее стороны.
— Вот как? Но… мне кажется, Энье не пойдет на пользу пребывание в «Авалоне». Это ведь слишком дорогое и совсем не подходящее для детей место, — начала Колет. — Девочка может вырасти высокомерной и заносчивой, а эти детские капризы — порой худшее наказание для взрослого.
— Матушка, ну куда же вы ушли? Я еще не успела доесть свой десерт! — визгливо отметила подбежавшая к ним Сюзет.
Герцог улыбнулся еще шире, его глаза странно заблестели:
— Неужели? — он переводил взгляд с Колет на ее дочь с измазанным в шоколаде ротиком, который та поспешно утирала. — Я надеюсь, что Энья не вырастет тем ребенком, которого вы описали. А сейчас время позднее, и моя подопечная устала. Полагаю, мы еще встретимся.
— Конечно, может быть, вместе позавтракаем? — спохватилась дама, пытаясь хоть как-то исправиться.
— Увы, нет, с утра у нас с Эньей много дел, необходимо посетить не одну лавку. Ведь день рождения вашей дочурки — такое важное событие, и кому как не вам, даме с хорошим вкусом, знать, как следует подготовить к нему гардероб юной леди.
— Да, так и есть.
На миг Энье показалось, что еще немного и щеки мачехи треснут, так широко она еще никогда не улыбалась.
«Как будто ей в спину воткнули кактус», — Энья вспомнила, как так о мачехе говорили служанки, следя за ее разговорами со знатными людьми. Правда тогда они не знали, что Энья их подслушивала. Поэтому вовсю обсуждали Колет, называя ее лицемерной хищницей. Потом нянюшка объяснила ей значение этого слова и только теперь Энья поняла, почему Девон так с ней разговаривал и его голос был таким… странным.
«Он ей не верит, считает обманщицей. Со мной она груба, а с ним мила…», — это озарение окончательно подняло девочке настроение. Она глядела на сестрицу и даже осмелилась указать ей на уголок губ, куда прилипла шоколадная крошка.
Сюзет сузила глазки, став копией Колет. Такой же недобрый взгляд и обманчивая располагающая к себе внешность.
— Всего хорошего, — попрощался Девон, Энья сделала реверанс, и герцог повел ее за собой в крохотную комнатку под названием лифт.
От плавного подъема на нем у Эньи осталось странное ощущение. Словно ее душа подпрыгнула и резко опустилась вниз, но ей показалось это забавным.