Франсуа в десятый раз рассказывал своему новому товарищу о Маргаритке и о бегстве из замка Куссон. Как ни странно, мысли в его затуманенном мозгу становились все яснее и яснее.
— Я не вернусь к своему дяде, пока не совершу какой-нибудь подвиг! Ты слышишь, Туссен? Великий подвиг! Тогда он увидит, на что я способен, и примет меня как принца!
— Вот это верно сказано! Пойдем к дю Геклену, в Броонский лес!
— Нет, это слишком легко! Бить англичан — плевое дело. Для этого и рыцарем не надо быть!
— Что же тогда?
Франсуа залез под бочку и вынул затычку. Упругая золотистая струя залила ему лицо. Он подставил под нее рот и долго глотал. Наконец встал, не потрудившись заткнуть отверстие, из которого по-прежнему лилось, распространяя сильный запах. Франсуа принялся ходить взад-вперед. Его глаза блестели.
— Придумал! Мы отправимся в лес Броселианд. Ты знаешь, где это?
— Думаю, да. Но зачем?
— Я там сражусь с драконом и со всеми чудищами мироздания. И я стану таким же знаменитым, как рыцари Круглого Стола, и так же достоин легенд, как сир Ивейн, рыцарь льва. А ты знаешь, что я тоже рыцарь льва? Я тебе рассказывал историю про перстень со львом?
— Битых полчаса…
— Туссен, мы поедем завтра же! Мы встретим Вивиану и Мерлина. Я убью дракона и найду святой Грааль!
Франсуа возбуждался все больше и больше. В конце концов, его речи сделались совсем невразумительными, и он забылся сном. Когда он захрапел, Туссен взял своего господина за плечи и, несмотря на собственное опьянение, выволок из подвала, где испарения становились слишком опасными. Вместе с ним он снова преодолел монастырскую стену и дотащил свою ношу до заброшенной хижины, где беглецы оставили Востока. Вконец обессилев, Туссен уложил Франсуа на земляной пол и посмотрел на него, качая головой.
— Вы спасли мою жизнь один раз, но мне, похоже, придется делать это для вас постоянно…
Потом Туссен тоже заснул.
Мало найдется уголков в Бретани, жители которых не утверждали бы, что легендарный лес находится именно у них. Туссен следовал той традиции, которая помещала Броселианд неподалеку от Ростренена. Они добрались туда через неделю, поскольку Франсуа, даже протрезвев, отнюдь не отказался от своей затеи. Несмотря на возражения Туссена, который предлагал более реалистичные способы прославиться, он по-прежнему стоял на своем и цеплялся за эту выдумку с упрямством капризного ребенка: или лес Броселианд, или ничего.
Но, даже добравшись до места, надо было там еще как-то прожить. Они обосновались на опустевшем хуторе в чаще леса. Эта горстка домов с крошечной часовенкой была заброшена, казалось, совсем недавно — быть может, из-за чумы. Кормились они тем, что Туссен добывал на охоте. Уроки Броонского леса пошли ему впрок. В том, чтобы выследить зверя или поставить силки, ему не было равных. К тому же он смастерил себе лук из ветви тисового дерева да к нему тетиву из кошачьих кишок и пользовался им с отменной ловкостью.
Что касается Франсуа, то он не охотился, точнее, он предавался охоте совсем другого рода. Каждое утро, оседлав Востока, он уезжал с секирой в руке в надежде повстречать дракона или какое другое сказочное создание. Но ему попадались лишь кролики, лисы, волки, а иногда олени и кабаны, и каждый вечер Франсуа возвращался с пустыми руками. Так прошли весна и лето. Приближалась осень, а с нею — первые холода. Провести зиму в таких условиях было не слишком приятно. Именно тогда Франсуа и встретил фею Вивиану.
В тот день — в один из первых дней октября — Франсуа добрался почти до самой кромки леса. И увидел юную белокурую девушку в голубом платье, сидящую на пне. Казалось, она о чем-то мечтала. Франсуа немедленно решил, что перед ним сама Вивиана. Он спрыгнул с коня и поклонился ей.
— Я Франсуа де Вивре. Уже который месяц подряд пытаюсь я свершить какой-нибудь подвиг, чтобы стать рыцарем. Вы случайно не фея Вивиана?
Похоже, девушку это удивило. Некоторое время она молчала, а потом вдруг звонко рассмеялась и побежала прочь. Франсуа в отчаянии смотрел ей вслед. Но едва она исчезла из виду, как тот же самый смех раздался у него за спиной. Франсуа обернулся. Она стояла рядом на расстоянии всего одного шага. Он опустился на колено.
— Добрая фея Вивиана, Дама Озера, вы, приютившая и воспитавшая Ланселота… умоляю, помогите мне!
— В чем же помочь тебе, Франсуа?
— Встретить дракона.
Некоторое время фея размышляла.
— Что ж, я не прочь. Но при условии, что ты принесешь мне драгоценности. Мерлин покинул меня, а чтобы вновь очаровать его, мне надо выглядеть красивой.
— Но где я возьму драгоценности?
— Тут поблизости есть дорога. По ней часто проезжают богатые люди. Ограбь кого-нибудь из них. Я еще приду.
И Вивиана исчезла. По возвращении на хутор Франсуа торжествовал. Едва сдерживая ликование, он самыми яркими красками расписал Туссену свое приключение. Однако тот вовсе не торопился разделить восторги своего господина.
— С вашего позволения, я бы хотел взглянуть на это дело поближе.
— Ты мне не веришь?
— Я верю, что вы действительно видели и слышали то, о чем рассказываете, но теперь я хотел бы и сам взглянуть. Завтра схожу.
На следующий вечер Туссен доложил о своих наблюдениях. Франсуа было чему удивляться.
— Они просто хотели посмеяться над вами. Я говорю «они», потому что на самом деле их двое. Это близнецы, сестры-двойняшки, дочери одного мелкого сеньора, что живет тут неподалеку. Говорят, что жадности у них ничуть не меньше, чем кокетства.
Франсуа даже вскрикнул от гнева, но Туссен лишь рассмеялся.
— Не беспокойтесь, они об этом еще пожалеют.
Некоторое время спустя Франсуа опять явился на ту опушку. Лже-Вивиана была уже там, поджидая его. Она спросила, что слышно о ее драгоценностях. Франсуа вынул из-за пазухи булыжник и протянул ей. Та раскричалась, но Франсуа ничуть не смутился.
— За что вы меня упрекаете? Ведь я делаю лишь то, что вы сами велели мне в прошлый раз.
— В какой-такой раз?
— Когда я отдал вам шкатулку с браслетами, кольцами и ожерельями. Вы ее взяли, а мне сказали: «Если я вновь попрошу у тебя драгоценности, вручи мне простой камень, чтобы напомнить о бренности всех земных сокровищ».
Лже-фея побледнела.
— Она так и сказала?
— Кто «она»?
Девушка не ответила, бросилась в лес и исчезла.
Франсуа тоже ушел. Хотя с помощью Туссена он и выпутался благополучно из этой переделки, но по-прежнему оставалась нерешенной главная его задача: как повстречать дракона? Франсуа, так и не найдя ответа, все-таки продолжал упрямиться. Для него это стало вопросом чести. Отступить после стольких бесплодных попыток означало признаться в постыдном провале.
Пришла зима 1353/1354 года, и в первые же дни нового года произошло одно событие… Франсуа охотился верхом на Востоке, когда увидел зверя. Если уж быть точным, то юноша скорее догадался о его присутствии в густых зарослях. Не дракон ли это? Трудно было сказать наверняка, но по всей очевидности это было чудовище: животное едва ли не превосходило размерами коня. Франсуа бросился на него, подняв секиру, и ударил — всего один раз. Раздался шум падения.
Франсуа соскочил с коня. Секира все еще торчала из черепа зверя. Он оказался вовсе не неведомым чудищем — это был медведь. Хотя само его присутствие в такое время года и в этих краях было настоящим чудом. Во-первых, медведи в Бретани крайне редки, а во-вторых, зимой они спят. Франсуа торжествующе закричал. Никакого сомнения: этого медведя напустил на него какой-нибудь волшебник. Ему было ниспослано испытание, и он вышел из него победителем.
Но ответом ему стал другой крик — крик отчаяния, прозвучавший, словно эхо. Из лесу выскочила молодая женщина. Она была смугла и одета в самые дешевые меха — кроличий да кошачий. Она упала на колени перед трупом.