Когда все закончилось, я, Филип и Джимми спустились на кухню, чтобы перекусить. Как и многие другие служащие отеля, повар Насбаум продолжал работать, даже когда отель был закрыт. После стольких переживаний мне требовался небольшой отдых.
Вместе с мистером Алькотом мать поднялась в свою комнату, где они собирались пообедать.
– Клэр в отеле так и не появилась, – сказал Филип, когда мы сели за стол. – Пожалуй, это к лучшему.
– Как ты думаешь, где она может быть? – спросила я.
– Надеюсь, она вместе с друзьями уехала в школу, в Ричмонд.
– Вернулась в школу, так быстро? Но...
– Это правильно, я тоже не собираюсь долго задерживаться, нужно готовиться к выпускным экзаменам. – Мы с Джимми недоуменно переглянулись. – Я не знал, что маме станет так плохо, возможно, я изменю свое решение, если тебе потребуется моя помощь.
– Нет, нет, мистер Апдайк и мистер Дорфман великолепно справляются со своими обязанностями, они взяли на себя ответственность за отель, как делали это всегда, когда мне приходилось отлучиться. Будет лучше, если каждый вернется к своим делам.
Я пыталась поступить как можно корректнее, но философия бабушки Катлер так и рвалась из меня, я понимала, что в память о Рэндольфе лучше всего закрыть отель на некоторое время.
– Хорошо, – кивнул Филип, – я возвращаюсь к своим книгам. – Он уставился на нас, покачивая носком ботинка. – Я еще раз хочу извиниться за поведение Клэр Сю на кладбище. Она действительно стала невыносима. Иногда мне кажется, что было бы лучше держать ее в клетке.
Джимми кивнул, а я хотела заявить, что Клэр стоило бы изолировать с момента рождения, но сдержалась. Ничего не поделаешь, она всегда была и останется самовлюбленной и глупой, поэтому, чтобы не накалять атмосферу, я промолчала.
После этой беседы мы с Джимми отправились наверх, чтобы провести вечер рядом с Кристи. Проходя по коридору, мы услышали смех матери, доносившийся из-за закрытой двери ее комнаты.
– Мать уже сняла маску скорби и вживается в очередную роль, – заметила я.
Джимми улыбнулся мне в ответ.
Вечером, когда настало время ложиться спать, меня охватила печаль. Я взяла Джимми за руки, подвела к окну и приникла к его плечу. Мы стояли и смотрели на небо. Тяжелые облака, нависшие над побережьем, уже начали рассеиваться, в просветах показались звезды.
– Я никак не могу поверить в смерть мамы Лонгчэмп, – сказал Джимми. – При мысли о ней у меня сжимается сердце и кровь начинает пульсировать в висках. Любая смерть теперь мне напоминает об этом.
– Я помню, как в тот день ты бежал сломя голову из больницы.
– Я хотел убежать как можно дальше от всех, а сегодня я не мог смотреть на труп твоего отца, и мне совершенно непонятен поступок Клэр. Как она могла уйти со своими друзьями? Почему Филип так легко перенес его смерть и со спокойным сердцем возвращается в колледж? Они, наверное, никогда не были одной семьей, да, Дон?
– Да, Джимми.
– Ты не боишься, что когда-нибудь мы тоже станем такими, если останемся в отеле, что мы потеряем всю свою доброту?
– Надеюсь, нет, Джимми. Я думаю, что мы будем заботиться друг о друге, как сейчас, даже много лет спустя.
Он понял, что я жду от него подтверждения моих слов, и кивнул в ответ. В комнате стало совершенно темно, нас освещал лишь тусклый звездный свет. На меня вдруг нахлынуло волнение. Мне захотелось говорить о счастье, о любви, о том, что они никогда не иссякнут, но вдруг это волнение сменилось страхом: в глазах Джимми мне стал мерещиться стальной взгляд бабушки Катлер. Неужели она никогда не покинет меня? Неужели я всегда буду жить с этой мукой?
Я нежно обняла Джимми, и он стал целовать мои волосы и плечи.
Напротив могилы бабушки Катлер возвышался свежий холмик, под которым покоились останки Рэндольфа. Такого ли мира хотел он?
ВЕЧЕР В БЕЛЛА ВУДЕ
После похорон я стала замечать в поведении матери странные перемены. Она закрывалась в своей комнате и долго оттуда не выходила. Возможно, она собиралась с силами, чтобы заняться активной деятельностью, но сейчас дела отеля ее не интересовали. Гуляла она обычно далеко от гостиницы, стараясь не встречаться с постояльцами, для своих прогулок она использовала наш лимузин. Эта внезапная перемена очень интересовала окружающих, но мать гордо не замечала их жадные взгляды, она перестала столь ревностно следить за своей внешностью. Мне казалось, что она всегда была такой, хотя было бы лучше, чтобы она снова собралась за покупками или устроила обед в обществе старых друзей.
С тех пор как я появилась в отеле, к ней редко захаживали гости. Я могла пересчитать визиты ее старых друзей по пальцам. Должно быть, она очень одинока, нужно как-нибудь это изменить.
Однажды я встретила ее в коридоре очень оживленную, в отличном расположении духа. На лице был легкий макияж, волосы причудливыми волнами спадали с плеч, одета она была в черное довольно открытое платье, на шее – голубой шелковый шарф. Она сияла. Я не могла скрыть удивления.
– Привет, Дон. Как я выгляжу? – Она повернулась на каблуках.
Мать выглядела помолодевшей на несколько лет, голос звенел как майский ручеек.
– Превосходно, мама. Куда ты собралась?
– У меня сегодня ланч со старыми школьными подругами, а потом мы, возможно, отправимся на демонстрацию моделей одежды.
Здесь она сделала паузу, видимо ожидая моей ответной реплики, но я ничего не ответила, просто скептически ее оглядела. Она сконфузилась.
– Что, я должна сидеть целыми днями дома? Я не обязана страдать всю оставшуюся жизнь, я так долго не выходила отсюда, что все могут подумать, что я заболела или, может, даже умерла. Кажется, уже настало время выйти в свет. Конечно, – она сделала печальную мину, – я не могу не страдать, бедный Рэндольф, здесь все напоминает о нем, вокруг так много несчастий, бедный Филип, бедные сироты, я должна всем помогать, нужно поддерживать Армию спасения.
– Ничего, ничего, мама, я совсем не против, пусть твоя прогулка будет приятной.
– Я иду не развлекаться, Дон! Я иду выполнить свой долг, я не какая-то там бабушка Катлер. Хотя даже такая свинья сделала нечто полезное для общества, а именно родила великолепного Рэндольфа, который дал мне возможность заниматься благотворительностью.
– Может быть, лучше ты... – Я оборвала себя на половине фразы.
– Ты только подумай, как много обязанностей лежит на плечах женщин, не стоит улыбаться, это серьезно. Каждая женщина обязана... – Не закончив фразу, она повернулась к выходу. – Извини, но мне надо идти. Где Джулиус? Мне он срочно нужен, я еду в автомобиле, я обязательно что-нибудь куплю для тебя, дорогая.
Я посмотрела ей вслед и пошла к Кристи. Летом в отеле разгар сезона, поэтому с каждым днем работы становилось все больше. Я все реже виделась с Кристи и Джимми, они оба тяжело переносили мое отсутствие. Даже во время обеда, если мне приходилось отдавать распоряжения слугам, в глазах Джимми читался немой укор: «Ну, что же ты не обращаешь на меня внимание?»
Мистер Дорфман и мистер Апдайк оказывали мне все больше доверия, все больше поддерживали, нам приходилось решать все больше проблем, мне все чаще приходилось обращаться к ним за помощью, они стали членами моего семейного совета. Я завела ежедневник, чтобы отмечать запланированные встречи и звонки, и каждое утро заполняла его. Работа требовала все больше физической и умственной отдачи. Бабушка Катлер вызывала у меня восхищение, в ее-то возрасте столько сил отдавать отелю, из всей семьи только она была способна на это. А я все сильней уставала и все меньше времени могла уделять Кристи.
Кристи развивалась очень быстро, еще вчера я видела в ней прекрасного младенца, а сегодня передо мной предстала маленькая леди с недетской серьезностью взирающая на окружающий мир. Она скучала о Рэндольфе, вероятно, сильнее, чем кто-либо другой. Сисси рассказывала мне о том, как часто Кристи просилась в кабинет к Рэндольфу, о том, как они были рады друг другу. Я предложила Сисси приводить Кристи ко мне в кабинет, но это создавало множество трудностей, так как, в отличие от Рэндольфа, в кабинете я занималась делами, и служащим не доставляло удовольствия ждать, пока я наиграюсь с Кристи. А если я оставляла ее без внимания, в лучшем случае она начинала засыпать меня вопросами. Иногда, когда и я, и Джимми были заняты, Кристи отводили на побережье, где она играла с постояльцами отеля, все были очень довольны.