Она шагнула к нам и протянула руку, на которой сверкали превосходные бриллианты.
– Как поживаете? – спросила она.
Я пожала ей руку. У Лесли были длинные и тонкие пальцы: рука человека творческого, художника, подумала я. Она была гораздо теплее своего мужа. Взгляд ее был хотя и пристальный, но скорее дружеский.
– Извините, что я так уставилась на вас, я часто забываю, что делаю, а это плохая привычка. Видите ли, я художница.
– Понимаю, – сказала я, хотя у меня чуть не вырвалось «знаю». Мне не хотелось, чтобы она знала, что мы шпионили за ней.
– Ну, Клейтон, – она повернулась к мужу. – Проведи их в гостиную, а я позову Кэлли.
– Пойдемте сюда, – сказал Клейтон, указывая на комнату справа по коридору.
Мы прошли в гостиную. Дом Осборнов был двухэтажным, в гостиной лежали толстые персидские ковры, а мебель была изысканной и старинной; на стенах висели картины, по-видимому, многие из них принадлежали кисти хозяйки дома, но было и немало других картин. Ферн жила в очень тонком, элегантном мире, мире искусства; ее окружали дорогие и уникальные вещи. Меня очень интересовало, насколько сильно это повлияло на ее характер.
– Присаживайтесь, – предложила Лесли, указывая на красивый диван, – расскажите мне что-нибудь о себе, пока ее нет. Где вы живете?
Она села на стул.
– Мы живем на побережье Катлеров, где я продолжаю семейное дело в отеле Катлеров.
– О, я слышала о нем, там, должно быть, очень красиво.
– Да, там красиво.
– А как вы... – она запнулась.
– Познакомились?
– Да, – Лесли улыбнулась.
Мы с Джимми переглянулись: невозможно было в двух словах рассказать всю нашу историю.
– Мы были влюблены друг в друга. Джимми ушел в армию, он приехал в отпуск, мы поженились, я осталась в отеле, а Джимми снова уехал служить, потом вернулся.
– Замечательно, – улыбнулась она.
Лесли повернулась к Джимми, чтобы задать ему вопрос, но прежде чем она успела это сделать, в дверях появились Клейтон и Ферн.
Несмотря на обещания, мы вели себя немного иначе, чем договаривались: как только Ферн вошла, стали смотреть на нее, не отрывая глаз; девочка сразу же почувствовала нашу излишнюю заинтересованность, необычную для друзей родителей. Ее темные брови удивленно приподнялись; она была высокая для своих лет. Выглядела Ферн гораздо старше; я вспомнил, какой высокой была мама Лонгчэмп; темная косичка того же цвета, что у мамы, спадала с ее плеча; карие, как у Джимми, глаза смотрели на нас с неподдельным интересом. Клейтон был совершенно прав, описывая ее: в этом возрасте у нее уже стала формироваться фигура. Одета Ферн была так же, как и Лесли, – в зеленую блузу и джинсы. Руки тонкие и длинные, плечи узкие – все это делало ее тело похожим на кошачье, и глаза были как у большой кошки: резкие, блестящие и пристальные, со скрытым любопытством. Все-таки она была красива и хорошо сложена. Нос и рот Ферн унаследовала от мамы, а подбородок от папы.
– Это мистер и миссис Лонгчэмп, – представил нас Клейтон. – Наша дочь Кэлли.
– Здравствуй, – улыбнулась я.
Вдруг мне показалось, что Джимми готов выпалить что-то, не входящее в наши планы.
– Привет, – проговорил Джимми.
Она словно задумалась над тем, что ей сказать, а может быть, и вовсе промолчать.
Слегка приоткрыв рот, Ферн не произносила ни звука, все время переводя взгляд с меня на Джимми и обратно на меня.
– Невежливо молчать, когда тебя приветствуют, – напомнил Клейтон.
– Здравствуйте, – сказала она.
– Садись, Кэлли, – пригласил Клейтон.
Она села на стул, по-прежнему не отрывая от нас взгляда.
– Кэлли, как ты себя ведешь? – упрекнул ее Клейтон.
– Все в порядке, – сказала Лесли, – она сегодня немного опечалена, у нее был плохой день в школе.
– Это была не моя вина, – произнесла девочка.
– Сейчас не время это обсуждать. – Клейтон пристально следил за Ферн. – Мистер и миссис Лонгчэмп зашли к нам на несколько минут. Кстати, перед этим они проделали долгий путь.
Услышав, что наше пребывание здесь ограничивается несколькими минутами, Ферн посмотрела на нас с еще большим интересом.
– Откуда вы приехали? – спросила она.
– Из Вирджинии, – ответила я.
– Вы приехали на поезде или на самолете?
– Мы прилетели, – ответил Джимми улыбаясь.
Та теплота, которую он вложил в свои слова, по-видимому, расположила ее к нему. И мне даже показалось, что в ее глазах мелькнула какая-то догадка.
– По-моему, я родилась в Вирджинии. – Она посмотрела на Лесли, которая ей мягко улыбалась.
– Да, дорогая, я тебе рассказывала уже тысячу раз, ты родилась в госпитале рядом с Ричмондом, это действительно находится в Вирджинии. Мы путешествовали, и ты родилась, когда мы были в пути.
Рождение в дороге! Похожую ложь придумали для меня в свое время мама и папа Лонгчэмп. Мне хотелось бы понаблюдать за Ферн, но я заметила, что она буквально уставилась на меня.
– А чем занимаешься ты? Тем же, чем папа?
– Я управляю одним из самых больших отелей в Вирджинии. Его называют отель Катлеров.
– Я никогда не была в Вирджинии, – простонала Ферн.
– О, бедный ребенок, – сказал Клейтон, саркастически улыбаясь. – Она всего лишь побывала на пляжах Испании и Франции да еще на всех Карибских островах.
– А у вас есть дети? – спросила она меня, игнорируя Клейтона.
– Есть, маленькая девочка, Кристи, – ответила я.
– Сколько ей лет?
– Кэлли, невежливо задавать так много вопросов, – напомнила Лесли, поворачиваясь к нам, – она очень любопытна, возможно, станет журналисткой, правда, Клейтон?
Он схватился за голову и воскликнул:
– Ах, Боже мой! Работа в газете?
– Ну что вы, я не возражаю, – сказала я и снова повернулась к Ферн. – Кристи исполнилось пять лет.
– Любопытно, что у вас тоже один ребенок. Почему?
– Кэлли! – воскликнул Клейтон. – Твоя мама говорила тебе, что нехорошо допрашивать гостей. Разговаривай, пожалуйста, – он остановился, подыскивая нужное слово, – цивилизованней.
– Мы пытались завести ребенка, но у меня был выкидыш.
– Вот это да! – воскликнула она. Джимми хитро улыбнулся и быстро произнес:
– Любимый предмет?
– Английский. Мне нравится работать над материалом для газет и журналов.
Я смотрела на Джимми, ему приходилось сдерживаться, чтобы не вскочить и не подхватить ее на руки. Он тоже понял, как она похожа на маму Лонгчэмп.
– Почему же ты так плохо успеваешь по этому предмету? – поинтересовался Клейтон.
– Учитель предвзято ко мне относится.
– Все твои учителя предвзято к тебе относятся.
– В этом году у Кэлли большие неприятности, – попыталась оправдать ее Лесли.
– В этом году? – воскликнул Клейтон.
– Она очень умная девочка, – продолжала Лесли, – и может учиться лучше всех в классе, если захочет, но так как другие ученики менее сообразительны, ей становится скучно. Из-за этого Кэлли постоянно попадает в переделки. А в последнее время очень сильно скучает.
– Она очень сильно скучает в эти дни, – саркастически повторил Клейтон.
– Да я просто ненавижу эту школу, в ней все дети – юные снобы; мне бы хотелось вернуться в обыкновенную школу.
– В обыкновенной многому не научат, – он обратился к нам, – мы надеемся, что она изменит свое отношение к этой школе, и пока не будем переводить ее.
Я подумала, что им долго придется ждать, пока она изменит свое отношение. Она отвернулась, обхватив себя за плечи, ее губы дрожали.
– У вас, должно быть, хорошо, в отеле Катлеров?
– Да, прошедший сезон был просто великолепен, к тому же мы хотим ввести кое-какие изменения: открыть новые теннисные корты, приобрести яхты, у нас ведь появилось много молодых клиентов, – объяснила я.
– Яхты? – спросила Кэлли-Ферн.
– Именно, – сказал Джимми, – яхты и моторные лодки.
– А что еще есть в отеле? – поинтересовалась она.
– Большой бассейн, спортивные площадки, танцевальный и игорный залы.
– Круто! – воскликнула Кэлли-Ферн.