— Нет! Дети не должны отвечать за грехи родителей. Я не буду убивать тебя.
Паладин повернулся спиной к ребёнку и отошёл на два шага, как в голове раздался женский голос:
— Убей ребёнка!
— Я не буду его убивать, он ничего не сделал! — паладин отвечал вслух, остановившись на месте.
— Ты должен убить его, ибо он принесёт в мир много бед. Убей ребёнка!
— Стать кровожадным палачом? Нет, я не буду убивать невиновного!
— Он виновен, Алистер! Из–за него и началось всё то зло, с которым ты борешься!
— Он не виноват в злодеяниях своей матери! — злобно проговорил арий.
— Он есть дух от духа матери своей. Ты изгнал Морену, и она вернётся за своим чадом. Ты должен убить ребёнка, иначе всё, что ты сделал, все твои усилия и старания пойдут насмарку!
— Я не могу поднять меч на беззащитного!
— Он не беззащитен, Алистер! Тот страх и жалость, с которыми он взирает на тебя, и есть его единственная защита! Убей его, не дай ему тебя победить!
— Это не может быть правдой, он всего лишь ребёнок! — теперь Алистер уже боролся с голосом в голове, пытаясь отстоять жизнь маленького человека.
— Он взрослее, чем ты думаешь; скован лишь собственной плотью. Алистер, ты должен уничтожить зло, пока оно в зачатке, иначе потеряешь всё, что имеешь или мог бы иметь!
— Почему опять моими руками? Приди и сама сделай это!
— Я не могу, ибо это твой путь, паладин. Если ты сейчас отпустишь этого ребёнка, то больше никогда его не увидишь, но весь мир содрогнётся от твоей роковой ошибки.
Алистер чувствовал, как его колени начали подкашиваться, жуткая слабость поразила всё тело.
— Чувствуешь, как ты слабеешь? — нежный голос разливался в голове тёплым елеем, сокрушая душевное сопротивление. — Он тебя одолевает, Алистер. Ты начинаешь терять себя, ты теряешь Славизем!
— Я не буду проливать кровь ребёнка! — ком подкатил к его горлу.
— Если ты этого не сделаешь, то потеряешь всё! Все, кто умер ‒ погибли зря, все, кто умрёт ‒ погибнут из–за тебя; ты должен убить этого ребёнка!
Алистер крепко стиснул зубы, сдерживая крик. Из его глаз брызнули слёзы.
— Нет, я не палач. — процедил сквозь сжатые зубы паладин.
— Ты не палач, но защитник Славизема! Защити Славизем — убей ребёнка!
— Он ничего не сделал!
— Убей ребёнка! Иначе Завид погиб зря, иначе Станислав погиб зря, иначе Вацлав и Духовлад погибли зря! Все те тысячи славиземцев погибли зря, ибо ты предашь их, пощадив ребёнка!
— Я не предатель! — что есть мочи закричал арий, слёзы застилали его глаза.
— Убей ребёнка!
— Я не могу!
— Убей ребёнка! Иначе напрасно был уничтожен твой орден и разрушен замок, иначе сотни скорбящих по своим мужьям и сыновьям вдовы и матеря́ рыдают зря! Убей ребёнка, убей источник зла на земле!
— Нет! Я не буду убивать его! — Алистер не мог сдерживать стук зубов.
— Убей его! Иначе мы все погибнем, ибо он сотрёт с лица земли и тебя, и меня, и весь Славизем!
— У меня нет сил!
— Он будет мстить за смерть матери! Убей ребёнка!
— Я не хочу!
— Убей ребёнка!
— Нет!!!
— Убей!
— Не могу!
— Ты должен!
— Я не убью его!!! — паладин завопил во всю глотку, раздирая её до хрипоты и со всей силы сжимая рукоять меча.
— Он убьёт меня!
— Не убьёт!!!
Паладин издал душераздирающий клич и развернулся на месте, направляя клинок по широкой дуге сверху вниз в то место, где стоял мальчик.
Холодное лезвие разрубило мягкое тельце от плеча до поясницы, разделяя его на две части.
Внезапно из раскрывшихся половинок вырвался огромный кровавый сгусток, издавая жуткий рёв и разбрызгивая во все стороны тучные красные капли.
Алистер широко раскрыл глаза от шокирующего зрелища и горячая капля крови попала аккурат в его распахнутые веки, заставляя прищуриться одним глазом.
Существо, походившее на змею, ещё не полностью выйдя из тела мальчика, изогнулось для броска словно кобра и мощным рывком ударило прямо в грудь паладина, выбивая из него дух.
В глазах Алистера потух свет, его тело безвольно упало на спину одновременно с рассечённым трупом мальчика.
Конец
Алистер медленно открыл глаза, он увидел деревянную раму и свод балдахина. Цвет ткани казался ему таким знакомым, будто он видел его пару дней назад, но не мог вспомнить где.
Мужчина попытался пошевелить руками. Не вышло. Он не чувствовал ни рук ни ног.
Голова ощущалась как вареная тыква, из которой вынули все внутренности и положили тяжёлый камень.
Спустя несколько секунд он попытался повернуть голову и это ему далось с большим трудом.