Покачивая последний кинжал в ладони, я внимательно осмотрел старика, обнаружив, что тоже стал предметом внимания.
— Здоровеньки булы, старче, — слегка склонив голову в приветствии, поздоровался я. Припомнив просмотренный фильм «Иван Васильевич меняет профессию», добавил единственное знакомое старославянское слово: — Паки.
— И тебе не хворать, новик, — сказано было, конечно, на старославянском, но я вроде понял. Наверное, переводчик не понадобится.
— Они одни или еще есть? — спросил я, подходя к двум недобиткам, в которых стрелял из пистолей. Чиркнув каждого по горлу, я отошел в сторону и стал пристально рассматривать старика.
Старик нахмурил брови, пытаясь понять, что я сказал.
— Одни. Аул рядом. Двадцать полетов стрелы, — тщательно выговаривая слова, ответил старик.
Тут уже хмурил брови я, пытаясь понять, что сказал дед. Языковой барьер опять встал на моем пути, если с пятого на десятое я понимал старика, то меня он понимал с десятого на пятое.
Через несколько секунд разобравшись, что и как, первым протянул руку и представился:
— Артур.
— Боярыч Кузьмо Красновский, княжеского рода.
— Хм, Артур, инженерского рода по отцу, воинской по себе, — буркнул я под нос, разглядывая широкую, словно лопата, ладонь старика. Больших пальцев на обеих руках не было.
— Эк, как тебя. Ладно, сваливать надо… Я говорю, уходим… это тоже соберем!
Старик шустро побежал ловить лошадей, сам же стал вынимать ножи и раздевать убитых, снимая трофеи. Как я понял боярыча, валить надо как можно быстрее. В той стороне, куда мы с Гюльчатай направлялись, виднелись высокие холмы, но не горы, снежных шапок не было, туда я и решил податься, все привычней, чем в степи. Кольчугу пришлось снять с одного из тех, в которых стрелял. Его телосложение было похоже на мое, так что кольчуга села как влитая. Потерев зеркальца на груди, я недовольно скривился: сверкают. Нужно будет задымить их над костром.
Сбор трофеев занял почти час, одну лошадь так и не поймали — удрала. Это подстегнуло нас. Старик взлетел в седло и укрепился там как влитой. Общались мы больше жестами вперемешку со словами:
— Да куда ты поперся, хрыч старый?! Да понимаю, что надо быстрее, но вещи свои я не брошу. Туда говорю!
Наконец старик повернул лошадь и поехал позади табуна из двух лошадей, которых я вел за собой. На месте стоянки он помог мне собрать лошадок и, связав их в одну связку, мы, уже вместе с Гюльчатай, двинулись к холмам-горам.
Прежде чем предпринимать дальнейшие шаги, нужно найти укромное место и все осмыслить, заодно и подучиться местным языкам, благо теперь есть у кого.
— Олег, сынок! Обед готов, — услышал я крик Кузьмы Михайловича. Обернувшись, посмотрел на старика, шикарную бороду которого трепал ветер, бушующий на вершинах скал.
— Иду!
Прыгая с одного обломка скалы на другой, звеня кольчугой, я быстро спустился вниз и встал перед боярином.
— Вымахал-то, ужо выше меня стал, — усмехнувшись в пышные усы, добродушно пробормотал боярин.
— Так и лет мне почитай только из отроков вышел. Новик! — поднял я палец.
— Новика ты в бою заслужил, Олег. — Мы шагали по узкой звериной тропинке, вившейся со скал вниз, и негромко разговаривали.
С той минуты, как я встретил бывшего новгородского воеводу, прошло более восьми месяцев, которые, по моему мнению, прошли не зря.
Горы оказались все-таки горами, причем не простыми. Крымскими.
Мы тогда успели за два дня добраться до них и укрыться в одном из ущелий, пока я случайно во время охоты — до сих пор со смехом вспоминаю, как ходил с боевым луком на зверя — не обнаружил проход в еще одну долину. Она была маленькая, три на два километра, с ручьем, впадающим в озеро, плюс небольшой лесок с живностью. Короче говоря, классное место, чтобы пожить какое-то время. Ковры мы использовали как постели, выстиранные попоны вместо одеял, на лето пойдет, а там что-нибудь придумаем.
Про эти восемь месяцев можно написать книгу о приключениях Гекельберри Финна в нашем исполнении. Как я общался и осваивал язык, как старик учил меня пользоваться саблей и луком. Как в седле сидеть. Перед заморозками мы сделали налет на небольшой аул, когда все воины ушли на Русь грабить и за полоном. Нас тогда интересовала юрта. Ничего, смогли разобрать, увезти и собрать. Труднее всего было замести следы. Но тут нам погода помогла. Разлились дожди и все смыло, так что на зиму крышу над головой мы теперь имеем.
Все это время старик присматривался ко мне. Когда языковой барьер пал, это случилось месяца через два после знакомства, я рассказал кто и откуда. А чего скрывать? Меня больше интересовало местное время, старика — будущее. Так у костра мы вечерами засиживались до звезд. Одним из предложений Кузьмы Михайловича было сделать меня своим сыном.