Но тягаться с самим Борутой никто не в состоянии! За неделю вперёд, как медведю Костыля пожевать, Данила предупреждал его, даже упрашивал, чтоб не водил прокурора на охоту — не послушал. Или вот откуда простому смертному туземцу, например, узнать, что в результате беседы президента с губернатором на Пижму приедут самые настоящие король с принцессой?
Поговаривали, бабка Боруты тоже лешачихой была, то есть дивой, откуда во внуке появилась любовь к лесу, зверью, чудесам и дар ясновидения. Дед же будто был цыганом, коновалом и колдуном, поэтому жил на острове в Дорийском болоте. И фамилия у него подходящая: бо- рутой, или боровым, в средней полосе России зовут леших. Но если так судить, то у нас пол-России лешие, потому как в лесах живут, что тебе дивьё лесное. И самое распространённое, незлобливое ругательство — лешак, или леший тебя побери, особенно у вятских соседей.
Если считать через бабку, то Данила всего лишь в третьем колене был лешаком, поэтому немного под- выродился в смысле роста: всего метра полтора с кепкой и в башмаках на высоком подборе, потому его в армию не взяли. Хотя при этом он силой обладал невероятной, поистине, лешачьей! Не руки — паровозные маховики, свисающие ниже колен, плечи хоть и не широкие, но весь он сухожилиями перевитый, кремнёвый. На спор за деньги однажды лом в узел завязал, а за двойную плату развязал. Ещё в юности на призывной комиссии стул вместе с грузным доктором за ножку одной рукой взял, едва дотянулся и на шкаф поставил. И сказал, спустит после того, как тот бумагу подпишет, что годен к строевой без ограничений.
А Даниле до зарезу надо было попасть в армию, поскольку в юности он влюбился в девчонку — Диву Драконю, приёмную дочку председателя колхоза. Совсем ещё юная, она выглядела вполне взросло и уже считалась первой красавицей в Пижменском Городке. Все женихи ждали, когда подрастёт, и уже копытом били, фотокарточки в кабине тракторов вешали. Борута же ростом не вышел и был ниже её на полторы головы: Дива такой дылдой вымахала, редкий парень ей по росту подходил. Так вот эта гордая девица вздумала над ним посмеяться, сказали, отслужишь в армии — приходи, поговорим. Может, подрастёшь или станешь героем — не посмотрю, что короткий. Лучше героем стань; люблю, когда совершают подвиги, дескать, меня не просто высватать надо — чем- то покорить, завоевать, тогда я ни на что не посмотрю.
Знала ведь, зараза, что не возьмут в армию, — и не взяли!
Доктор, сидя даже на шкафу, не подписал, вызвал милицию, и Боруте вместо армии дали пятнадцать суток. Здесь он и познакомился с настоящими залётными гастролёрами, приехавшими ограбить тотемский банк, но случайно посаженными за мелкое хулиганство в ресторане. И для начала подрался с ними — один против пятерых бугаёв, и всем наколотил так, что короткого на вид парня отъявленные «медвежатники» зауважали. А им до зарезу требовался такой неприметный с виду, пронырливый силач — сейфы ломать и в форточки лазать. Мот они и взяли Данилу в свою банду да увезли с собой а южный город Сочи. Что делать, если в армию не берут, а приключений страсть как охота? У Боруты же была мечта: когда-нибудь заработать денег и купить себе мотоцикл, хотя бы «Восход», — была такая популярная марка. Приехать в родную деревню, посадить Диву и прокатить с ветерком, чтоб у неё душа зашлась!
Когда он первый сейф вспорол топором, будто консервную банку, то сразу купил красную «Яву» и хотел рвануть к себе на Пижму, Диву катать. Бандитская жизнь ему категорически не нравилась, тянуло в лес, к колхозным и диким животным, однако законы в банде были строгие: могли прирезать или пулю в живот засадить, чтоб в муках умирал.
Ветеринарное дело у Боруты было наследственным, его дед, цыган, тот самый, что будто бы с лешачихой жил, слыл лучшим коновалом. А отец его уже в колхозе работал, всю жизнь быков и поросят кастрировал да коров искусственно осеменял и сына к этой работе пристрастил. Поэтому Данила всё-таки решил сбежать из банды, невзирая на угрозы, и только подгадывал момент. И тут помогли опера: всю шайку схватили в каком-то кабаке, где «медвежатники» награбленное прогуливали. Боруту они с собой не брали, по-отечески считали ещё молодым, чтоб просаживать жизнь в ресторанах, мол, купили тебе забаву — мотоцикл, вот и катайся до следующих гастролей, когда понадобишься. Он, как только узнал, что всю банду повязали, сел на «Яву» — и только пыль завивается. Но в Ростове Данилу схватили: кто-то выдал, и посадили его на нары. А по молодости дали четыре года.