— Это совершенно непозволительно, Антон Владимирович! — босс смотрела на него, как на провинившегося мальчишку. — Мне все равно, как вы развлекаетесь, но ваши действия не должны никоим образом компрометировать в глазах закона и его служителей ни вас лично, ни, тем более, нашу организацию!
Тоша вздохнул и почесал за затылком, отчего черные густые волосы забавно растрепались в разные стороны.
— Откуда знаете?
— Ваш почерк уж слишком уникален, я вам сотню раз говорила — без экстравагантности! Так нет! То воткнете в забор, то утопите в бочке с маслом…
— Извините, — пожал плечами Домов.
— И не собираюсь! Я ваши извинения каждый раз слышу! Почему не воспользоваться предложенным вам Макаровым, как все нормальные люди?! А то за вами в правоохранительных органах уже такой след, что просто…
— Не люблю огнестрельное оружие. В нем есть что-то противоестественное.
— То есть вдавить грудную клетку в телевизор — не противоестественно?! — фыркнула Наталья Осиповна.
Тоша в очередной раз пожал плечами.
— И главное — нашего же сотрудника!
— Он первый начал.
— Оправдание, как в детском саду!
— Но, правда ведь…
— Все, я вас в последний раз прошу — прекратите эти игры! Если вы еще раз наведете на нас какое-либо подозрение, то пеняйте на себя.
— Понял.
— Ничего вы не поняли, — вздохнула начальница, нажав кнопку на телефоне. — Соедини меня с Кондратом Алексеевичем, — сказала она в трубку, добавив Домову. — Идите!
Вот так всегда… Отчитанный и пристыженный. Раздражает.
Тоша потянулся. На глаза попался скомканный клочок розовой бумаги, вырванной из блокнота, демонстрирующий две цифры. Ах, это же номер телефона той любвеобильной девчонки из лифта! Он снова встретил ее, когда приходил на работу. Тоха развернул листок. На нем было старательно выведено: «Позвони мне. Надя».
Антон постоял в нерешительности некоторое время. С одной стороны диван сулил ему часы полного расслабления и покоя, но одержимая любовью девушка, чьи пороки лишь усилятся в его присутствии, это было явно то, чего не хватало для разрядки.
Наконец решив, он направился в спальню. Усевшись на любимый вишневый мягкий предмет мебели, он любя погладил его рукой.
— Извини, старик, — сказал Тоша, потянувшись за телефоном. — Не сегодня…
ТОТ, КОГО Я ЖЕЛАЮ УЗНАТЬ…
Уже неделя как от агентства не было ни слуху, ни духу, и, несмотря на то, что желание покопаться в прошлом еще не пропало, этот факт Антона лишь радовал. Однообразные будни вовсе не раздражали его и не навевали уныние. Время текло… то медленно, то стремительно, и хоть неумолимо, но все равно тихо и безмятежно. Ничего не менялось, и это было то, чего Антону так хотелось…
Вишневый диван чуть слышно скрипнул, когда Тоша перевернулся на другой бок. Июльская жара, казалось, пропитала все вокруг. Легкое одеяло и простыня были невыносимо горячими, заснуть становилось совершено невозможно. Но Домов не сдавался…
К вечеру стало прохладнее, и Антон выполз на кухню. Рядом тут же нарисовалась кошка, всем видом показывая, что не ела как минимум сутки. Тоша решил не поддаваться, но сломался через минуту-другую. Быстро одевшись, он вышел на улицу, чтобы купить что-нибудь съестное. В соседнем магазине, расположенном — что очень удобно — на углу его же собственного дома, такого имелось не слишком-то много, хотя ассортимент в принципе был достаточно широкий. Но, как обычно это бывает, — много не значит хорошо. В итоге Домов вернулся на кухню с опротивевшими уже сосисками, хлебом и парочкой булочек. Зато кошке повезло — удивительно, но ее любимый корм всегда был в наличии, и даже свежий.
Заглянув по дороге в почтовый ящик, Тоша нашел там письмо. Без обратного адреса. Конверт плотный, добротный, ни одной потертости, а также ни штампов, ни марок — значит, принесли лично. Это не было для него необычным и нисколько не удивило — с давней поры он получал подобные письма, примерно раз в три-четыре месяца, и хорошо знал, что там внутри.
Уже дома он все же распечатал его, и, как всегда в подобных случаях, с долей иронии и полного отрицания, то есть не только не вчитываясь, но и заранее отвергая, прочитал надпись на белоснежном, словно девственный горный снег, листке, с еле заметным тиснением на самом верху в виде семиконечной звезды: