— Что ты, мамашенька, так на Государя молишься?
— Глупые! Он выше всех царей будет!
Блаженная говорила о Государе: «Не знаю — преподобный, не знаю — мученик».
Незадолго до смерти блаженная сняла портрет Государя и поцеловала в ножки со словами: «Миленький уже при конце...»
Игумен Серафим (Путятин) неоднократно был свидетелем того, как блаженная ставила портрет Царской Семьи к иконам и молилась на него, взывая: «Святые Царственные мученики, молите Бога о нас!» — и горько плакала.
После визита Царской Семьи в Саров и Дивеево эти святые места стали посещать многие приближенные ко двору люди, и некоторых блаженная нелицеприятно обличала. Приезжал Григорий Распутин со свитой — молодыми фрейлинами. Сам он не решился войти к Прасковье Ивановне и простоял на крыльце, а когда фрейлины вышли, то Прасковья Ивановна бросилась за ними с палкой, ругаясь: «Жеребца вам стоялого!» Они только каблучками застучали.
Приезжала и Анна Вырубова. Опасаясь, что Прасковья Ивановна опять что-нибудь выкинет, прежде послали узнать, что она делает. Прасковья Ивановна сидела и связывала поясом три палки (у нее было три палки: одна называлась «тросточка», другая — «буланка», третья — забылось как) со словами: «Ивановна, Ивановна (так она себя называла), а как будешь бить? — Да по рылу! Она весь дворец перевернула!» Важную фрейлину не допустили, сказав, что Прасковья Ивановна в дурном настроении.
В 1914 году началась мировая война. «Когда она была в самом разгаре, — рассказывали дивеевские сестры С. А. Нилусу, — блаженная, маменька Прасковья Ивановна, все радуется, все в ладоши
хлопает да приговаривает:
— Бог-то, Бог-то милосерд как! Разбойнички в Царство Небесное так валом и валят, так и валят!»
По прозорливости Прасковье Ивановне было известно о грядущих гонениях на Православную Церковь. Так, архиепископу Петру Звереву она предсказала «три тюрьмы». После 1918 года он трижды был арестован, несколько лет провел в заключении и умер от тифа на Соловках в 1929 году.
Иногда приходившим к ней монахиням Прасковья Ивановна говорила:
— Вон отсюда, шельмы, здесь касса!
Действительно, после разгона обители здесь находилась сберегательная касса.
Умирала блаженная тяжело и долго. С. А. Нилус так описывает свою последнюю встречу с Прасковьей Ивановной летом 1915 года: «Когда мы вошли в комнату блаженной, и я увидал ее, то прежде всего был поражен происшедшей во всей ее внешности переменой. Это уже не была прежняя Параскева Ивановна, это была ее тень, выходец с того света. Совершенно осунувшееся, когда-то полное, а теперь худое лицо, впалые щеки, огромные, широко раскрытые, нездешние глаза: вылитые глаза святого равноапостольного князя Владимира в васнецовском изображении Киево-Владимирского собора — тот же его взгляд, устремленный как бы поверх мира в премирное пространство, к Престолу Божию, в зрение великих тайн Господних. Жутко было смотреть на нее и вместе радостно».
Перед смертью блаженную Параскеву парализовало. Она очень страдала. Некоторые удивлялись, что такая великая раба Божия так тяжело умирает. Кому-то из сестер было открыто, что этими предсмертными страданиями она выкупала из ада души своих духовных чад.
Прасковья Ивановна умерла 22 сентября /5 октября 1915 года в возрасте около 120 лет. Когда она умирала, в Петербурге одна монахиня вышла на улицу и видела, как душа блаженной поднималась на небо.
Похоронили Прасковью Ивановну у алтаря Троицкого собора Серафимо-Дивеевского монастыря, справа от могил блаженных Натальи Дмитриевны и Пелагии Ивановны.
После кончины Прасковьи Ивановны в ее домике два года жила и принимала народ ее преемница, блаженная Мария Ивановна. Паша говорила о ней:
— Я еще сижу за станом, а другая уже снует. Она еще ходит, а потом сядет.
Когда же она благословила Марии Ивановне остаться в монастыре, сказала:
— Только в мое кресло не садись.
Келия блаженной Паши после ее смерти стала местом почитания и паломничества верующих. Вплоть до закрытия монастыря в 1927 году в келии блаженной читалась неусыпаемая Псалтирь.
А. П. Тимофиевич так описывает свое посещение келии в 1926 году: «Это был небольшой одноэтажный деревянный домик с верандой под железной крышей, стоявший у самых ворот монастырской ограды... мы очутились в небольшой горнице, откуда вело трое дверей... мать Киприана ввела нас в келию блаженной Параскевы. Стены ее сплошь были увешаны образами, и что особенно привлекло наше внимание, это стоявшее посреди келии во весь рост Распятие прекрасной работы.