— Выходи, выходи!
— На источнике выйду, — был ответ.
Женщину повели в Саров. Наутро видели, как Мария Ивановна сидела и хлопала в ладоши:
— Вон он, побежал, побежал!
К вечеру вернулись из Сарова и рассказали, что больная исцелилась, когда шли с источника.
Когда Соня Булгакова в 1924 году поступила в монастырь, у нее от истощения появились нарывы на руках. Пробовала мазать их лампадным маслом от святых мощей, но исцеления не получила. Пошла к Марии Ивановне и рассказала об этом. Блаженная спросила:
— А как ты мажешь? Просто так? Мажь крестиком и окружай. Намазала так, и все прошло. Бородавки на руках блаженная велела мазать травой чистотелом таким же образом, и все прошло бесследно.
В Дивеевском монастыре до недавнего времени (11.06.2009) проживала лично знавшая блаженную Марию Ивановну схимонахиня Домника (Грашкина). В 1925 году в монастырь уже не принимали. Александре (в будущем схимонахине Домнике) было 17 лет, и ей очень хотелось поступить в обитель. Мария Ивановна жила тогда в богадельне, и монахиня Клавдия, старшая сестра в богадельне, привела Александру к блаженной. Взглянула она на нее, да как захохочет:
— Ха-ха! Сначала на костыль, а потом в монастырь! В стро-о-гий монастырь!
Тогда никто ничего не понял, но эти слова оказались точным предсказанием. Когда открылся монастырь в 1991 году, мать Домника уже была пострижена в монашество и, так как достигла преклонных лет, уже ходила с палочкой. А когда в монастыре ее постригли в схиму, то и получился «строгий монастырь».
Когда Мария Ивановна жила в Большом Череватове, на четвертый день Святок ее пришли навестить Александра, певчая Казанской приходской церкви в Дивееве, и регент их хора, дивеевская монахиня Агафия Романовна Уварова. В дороге Александре очень захотелось пить, она решила поесть снега, но Агафия Романовна не разрешила, боясь, что та потеряет голос. «Умираю, — говорит Александра, — пить хочу!» «Придем, — отвечает Агафия Романовна, — чего-нибудь тепленького попьешь». Так и пришлось терпеть, пока шли 12 верст. Когда пришли, Мария Ивановна с сестрами только что попили чай — келейницы убирали со стола посуду. Блаженная увидела пришедших, схватилась за живот, раскачивается из стороны в сторону и кричит:
— Умираю, пить хочу! Умираю, пить хочу!
Келейницы в недоумении — ведь она только что три чашки чая выпила. Но, делать нечего, стали опять ставить самовар и собирать на стол. А Мария Ивановна приказывает: и то несите, и то несите, и это несите! Так сестер и напоили, и накормили.
«Она истинно святая была, — вспоминает мать Домника. — Как кто к ней придет, она его словно насквозь видит и все будущее его расскажет».
В советское время люди не переставали ходить к блаженной. В конце 20-х годов в стране началась коллективизация. Тем, кто спрашивал, как избежать «раскулачивания», сохранить жизнь свою и близких, Мария Ивановна советовала немедленно уезжать из деревни в город.
Сельсовет установил слежку за домом, где жила блаженная. Принимать людей стало опасно и для хозяев дома, и для самой Марии Ивановны. Посетители приходили к ней по ночам, проходя огородами.
25 мая 1931 года блаженную арестовали и допросили. В обвинении было записано: «Монашка Федина Мария Ивановна... является членом монархической контрреволюционной организации, принимая у себя на квартире монахов, проводя собрания, ставя своей целью свержение советской власти». На допросе Мария Ивановна продолжала «блажить». Отвечая на вопросы следователя, она сказала: «Я, Федина Мария Ивановна (блаженная), жила в Миляевском монастыре около полутора лет монашкой. Принимала в доме монахов, угощала чаем, знаю... лишь только тамбовских, так как я там родилась. В конце марта собиралась полна изба народу, где мне не было места, и я, Федина Мария Ивановна, ушла на двор».
Своей келейнице блаженная сказала, что та не увидит ее смерти. И действительно, мать Дорофея, не понимая, что Мария Ивановна отходит, вышла из комнаты по каким-то делам, а когда вернулась, блаженная уже умерла. Это было 26 августа/8 сентября 1931 года. В этот день была страшная гроза, которую старожилы запомнили на всю жизнь. Кончина блаженной Марии Ивановны была тихой, безболезненной, мирной. Она умерла в возрасте около 70 лет.
Дивеевские сестры вспоминали, что юродивый Онисим в то время, как умирала блаженная, очень радовался. Его чистая душа ощущала, что душе блаженной Марии Ивановны уготованы вечные обители.