– Я знаю, – кивнула девушка.
Она осталась сидеть на песке, но подняла на него взгляд.
– Последний вопрос, Энрос. Грейцель, Девирг, сестры…
– Мэй Си…
– Я все понимаю. Но я хочу знать другое. Я знаю – вы можете мне сказать.
Сандар набросил на голову капюшон. Свет костра тут же отбросил на его лицо тень и оно потемнело, а глаза превратились в два наполненных вечной ночью колодца.
– Там, где они будут, им будет хорошо, – глухо сказал он. – Даю слово.
– Хорошо.
Мэй Си улыбнулась и закрыла глаза. Стоящий рядом с ней мужчина повернулся к костру, легко дунул на него и он погас, словно огонек свечи.
Глава 41
Тишина. Ни шума волн, ни шелеста деревьев. А вот птичье пение осталось. Правда, многоголосый хор замолчал, и сейчас за всех старалась какая-то одинокая, бесталанная, но настырная птаха. Ее тонкий, пронзительный писк буравил уши, словно ржавое сверло. На секунду она умолкла, но тут же, видимо, набрав побольше воздуха, заголосила еще громче.
Мэй Си поморщилась и открыла глаза.
И увидела над собой косую полоску солнечного света, лежащую на потолке. На белом потолке ее собственной комнаты.
Ставни и окно были раскрыты. Занавески шевелил прохладный ветерок. С улицы, сквозь продолжающийся птичий писк, послышался негромкий шум, обычный для того времени, когда город уже проснулся, но еще только потягивается, собираясь приступить к своим обычным делам и радуясь отличной погоде, на которую расщедрилась ранняя осень. Рядом на столике неторопливо тикали часы.
Мэй Си, коснулась пальцами предплечья и не нашла на нем следа от недавнего шрама. И вдруг ей страшно захотелось, чтобы все пережитое с того дождливого вечера, когда в их дверь постучался неожиданный гость, оказалось просто тяжелым сном, одним из тех, что порой посещали ее. Чтобы записать его в книгу, как и все остальные, а потом – выбросить из памяти. А, может, и не записывать, просто заставить себя все забыть. И некоторое время она, не шевелясь, с надеждой ждала какого-нибудь звука из тех, что всегда раздавались в доме по утрам: стука открывающейся двери, поскрипывания ступеней под чьими-нибудь шагами, голосов, чьего-нибудь смеха… ну хоть что-нибудь!
Но вокруг было тихо. Только тупая птица продолжала орать как резанная. Мэй Си поняла, что ничего не будет. Тиао Тэй был прав – с самого начала их выбор был лишь иллюзией. Они сделали все, что от них требовалось, исполнили уготованную им роль приманки. А награда… к чему она мертвым? Впрочем, разве то, что мир не канет в небытие – недостаточная награда? Наверное, достаточная, если кто-то согласился отдать за нее жизнь.
Мэй Си вдруг вспомнила, какой взгляд был у Кин Зи в тот момент, когда он стоял у арки, прикрывая их уход. Вспомнила отчаяние, которое увидела в глазах Алекриз, когда она, вся в крови, едва держась на ногах, последними силами прижимала к камню медальон, освободив страницы от защищающей их оболочки. Они считали нормальным заплатить такую цену.
Но что делать, если жизнь, которую ты готов был отдать, вдруг оказывается никому не нужной? Если от нее отворачиваются, как от неуместного и неудобного подарка, вежливо и равнодушно кивая тебе? И ты остаешься в одиночестве, посреди пустоты, не зная, что делать, как быть дальше?
Вдруг стало так больно, что Мэй Си стиснула зубы и, вцепившись в одеяло, глухо застонала. Комната вокруг нее вдруг словно дрогнула, жалобно звякнули часы, задребезжало стекло в рамах. Орущая на окне птаха истошно пикнула и, наконец, заткнулась.
А само одеяло медленно зашевелилось, поползло в сторону. И это было столь неожиданно, что Мэй Си сорвало с постели с такой скоростью, будто кровать под ней провалилась сквозь пол.
Прижавшись к стене, она подняла руку и над пальцами закрутились мелкие шарики из кипящей темноты.
Одеяло же продолжало свое небыстрое движение. А потом из-под него сначала появились темные волосы с перепутавшимися белыми прядями, затем – растрепанная голова с заспанной и совершенно растерянной физиономией. Обладатель физиономии осторожно огляделся по сторонам, явно не понимая, где он находится и как он мог здесь оказаться, потом заметил стоящую у стены Мэй Си – и, кроме растерянности, на физиономии появилось еще и глубочайшее изумление.
– Мэйс? – негромко и хрипло спросил он.
Потом окинул ее взглядом сверху донизу и обратно и добавил:
– Ух ты…
Ощутив голой спиной прохладу стены, Мэй Си сорвала с кровати покрывало и набросила на себя. Этот жест незваного гостя, похоже, удивил. Он уселся на кровати, с задумчивым видом осмотрелся вокруг, ощупал себя.