Он поднялся с кресла, подошел к окну и чуть раздвинул плотные занавески. Оказалось, что дождь закончился, тучи почти разошлись, и над городскими крышами светили звезды. Заложив руки за спину, странный ночной гость стоял, глядя через стекло в небо.
Наконец, он заговорил:
– Остальное тоже рассказывается в легендах. Энрос, Энлиан и Эшге вместе с Гиберами отбили нападение Орвегов, гибеноры были уничтожены, а Нойрэ… Нойрэ бежала. Это, пожалуй, все, что вам нужно знать. Прошу вас, воздержитесь от вопросов – мне, на самом деле, очень не хотелось бы об этом говорить.
Вопросов никто задавать не стал. Грейцель вдруг вспомнила ту ночь, что она провела в лесу, разговаривая с женщиной, которая назвала себя Хеттликой: «Вы, наверное, потеряли кого-то? Кого-то близкого? – Очень близкого, Грейцель. Очень.» Она опустила голову, впервые, спустя годы, осознав весь страшный смысл этих слов.
Тягостное молчание прервал голос Сандара. Отвернувшись от окна, он потер руки и снова уселся в кресло.
– Ну, хватит о грустном. Если вы еще не спите, продолжим, – он снова взялся за ручку чайника. – Тем более что дальше будет еще интереснее.
Глава 7
Спасть никто не хотел, напротив, все расселись поудобнее и очень внимательно слушали.
– Прошло много времени, прежде чем Диверос залечил свои раны. И еще больше – прежде чем на нем снова появились разумные существа. Будучи на этот раз осторожнее, Хранители не одарили их столь щедро, как гибеноров. Более того, на этот раз они предоставили им возможность набираться ума самостоятельно, договорившись между собой не вмешиваться в их жизнь. И поначалу все было хорошо: новые хозяева Дивероса жили относительно спокойно. Случалось, правда, что они хватались за оружие и даже проливали кровь – но не происходило ничего страшного или непоправимого.
– Действительно, – усмехнулся Девирг, – что может быть страшного в том, что какие-то мелкие букашки режут друг друга.
Сандар улыбнулся так, как будто именно таких слов он и ожидал.
– Позвольте мне, Девирг, рассказать вам одну короткую, но занимательную историю, – сказал он. – К нашему делу она, правда, не имеет никакого отношения, но на ваш вопрос, пожалуй, ответит. Давным-давно в одном маленьком гельдском поселении жил не очень умный и не очень смелый, но очень сильный и крайне наглый мальчишка по имени Кард.
Грейцель удивленно приподняла бровь, а с лица Девирга мгновенно пропала усмешка.
– И было у этого Карда любимое развлечение: ежедневно он подкарауливал на улице одного парнишку, уступавшего ему и годами и силой. А, подкараулив, хватал и швырял в яму с застоявшейся и заплесневелой водой.
– И при чем тут… – начал было Девирг.
– Сейчас для нас уже не имеет значения, как звали этого несчастного парнишку, так что я вспоминать его имя не буду, – продолжил Сандар, не замечая его возмущения. – Важно другое: он пытался поговорить со своим обидчиком, пробовал давать ему сдачи, но так получилось, что родители богато одарили Карда силой, а вот со способностью соображать явно обделили. Поэтому все попытки договориться с этим, будем говорить прямо, туповатым громилой, были бесполезны.
Девирг промолчал.
– Однажды отец мальчишки заметил, что творится что-то неладное. Он тайком приглядел за ним, и, увидев, что происходит, собрался было идти к родителям Карда. Но парень остановил его.
«Кому будет лучше оттого, что ты пойдешь и наорешь на него и на них в придачу? – спросил он отца. – Ну, высекут они его – а что дальше? От этого он еще злее станет и вообще проходу мне не даст». «Пусть попробует! Да я его тогда сам…» – раскипятился отец. «При чем здесь ты? – настаивал на своем сын. – Перестанет он ко мне лезть, пока ты рядом, и что? От того, что он будет тебя бояться, меня он больше уважать не начнет. Даже наоборот – на всю жизнь запомнит, что сам по себе я никто. И когда тебя рядом со мной не будет – как он себя поведет? Или ты собираешься заступаться за меня вечно? Я сам должен с этим разобраться. И если он ничего кроме силы не уважает – значит, я должен стать сильнее его».
Отец, хоть и был зол, но, подумав, согласился с ним, и не сказал ни слова ни Карду, ни его родителям. И жене эту тему поднимать настрого запретил.
– И чем кончилось? – спросила Винга