Он вздрогнул, ощутив на лице холодную каплю дождя, навалился на трость, сжимая набалдашник, прибавил шагу. Вот и дача завиднелась…
Молния ударила под ноги, оглушая, застя поселок и лес ослепительным сиреневым сполохом. И упала тьма.
Глава 1
Пересадка
СССР, Москва, 15 мая 1941 года
В сознание он пришел от испуганного женского крика:
– Товарищ Судоплатов, что с вами? Вам плохо? Товарищ Судоплатов!
Старик хотел откликнуться, успокоить невидимую девушку шуткой – мол, в его возрасте хорошо не бывает, – но, открыв глаза, не смог сдержать изумления. Он вовсе не лежал на дачной улице, пораженный молнией и мокрый от дождя.
Генерал-лейтенант ощутил себя стоявшим на ногах, ну, разве что привалившимся боком к стене, а перед ним тянулся длинный коридор, отлично ему знакомый – немного сумрачный, хотя и пафосный коридор седьмого этажа знаменитого здания на площади Дзержинского.
Он очень ясно помнил и эту ковровую дорожку, и ряд дверей, и эту девушку – Аню Камаеву, слушательницу ШОН, Школы особого назначения в Балашихе. В «органы» ее направили по комсомольской путевке…
– Все хорошо, Анечка, – слабо улыбнулся старик, – заработался что-то…
Камаева сразу заулыбалась.
– А я смотрю, побледнели вдруг, да к стенке вас ка-ак поведет!
– Пронесло… Спасибо, что не бросили старика.
Аня засмеялась, отмахиваясь:
– Скажете тоже! Вам до старости еще – о-го-го, сколько!
Продолжая улыбаться, генерал-лейтенант двинулся по коридору. Ах, какой замечательный сон! Только во сне можно ощутить себя здоровым и полным сил. Не тащиться вдоль стенки, боясь упасть и не подняться без посторонней помощи, а уверенно шагать, не испытывая никаких, даже малейших, болей. И смотреть вокруг обоими целыми и зоркими глазами.
Счастье!
Навстречу браво прошагал Коля Мельников, улыбнулся дружески, а впереди мелькнула сутулая фигура Серова, зама Меркулова. Генерал-лейтенант сжал зубы. Это Иван Серов повсюду ходил за Хрущевым да подтирал за ним кровь. Сколько за Никитой трупов, никто точно не скажет – верный Ванюша постарался, обрубил все концы. И это они оба, Ванька с Никиткой, засадили его «на зону» – первый из зависти, а второй – со страху. Хрущева старик презирал, а вот Серова… Убил бы с удовольствием.
Отворив дверь 755-го кабинета – своего! – генерал-лейтенант переступил порог и приблизился к зеркалу.
На него смотрел он сам, Павел Судоплатов, только моложе на полвека. Взгляд метнулся к отрывному календарю, висевшему на стене.
15 мая 1941 года.
Павел Анатольевич с трудом сглотнул. Сердце глухо бухало, гоняя кровь. Ну, и пусть себе гоняет – миокарду еще долго не будет грозить инфаркт… Павел оскалился, просто ради того, чтобы полюбоваться ровными белыми зубами – в тюрьме их «съела» цинга.
Судоплатов до рези в глазах всматривался во все углы кабинета, но никаких странностей, размытости и несуразиц, обычных для сновидения или бреда, не обнаруживал – обстановка выглядела именно такой, какой была тогда. Окружающее виделось четко, как в реале. Он не помнил, что где лежит, но память, оказывается, все держала цепко и услужливо подсказывала: вот тут записная книжка с номерами телефонов, а вот в этом ящике – табельный пистолет.
Павел медленно присел на стул – нигде не резануло, не отдалось тупой болью по бедному хребту. Он с силой ударил по столу ладонью, просто, чтобы ощутить боль. Надавил на глаз, и все, виденное им, послушно раздвоилось. Ну, признайся же себе, признайся! Ведь ты все понял сразу, еще когда услыхал голос Аннушки! Что, боишься поверить? А чего тебе бояться, старый ты хрыч? Разочарования? Тебе без малого девяносто, какой тут может быть страх? Это в двадцать или даже в сорок можно мечтать о будущем, а у старцев просто нет времени для исполнения желаний – оно у них кончается.
А вот его мечта, похоже, сбылась. Наверное, потому, что мечтал он о прошлом. Если все, с ним случившееся, происходит взаправду, то ему даден небывалый, драгоценнейший шанс! Шанс проделать «работу над ошибками», исправив огрехи не только в своей жизни. Скольких друзей и товарищей он сумеет уберечь от гибели! А какие тайные операции затеять!
Решено.
Если Бог или Мировой Разум вернули его сознание, его душу в сорок первый, «подселив» в собственный организм, еще не отягощенный болячками, то он «оправдает высокое доверие». Может, это тот самый Гомеостазис Мироздания сработал? Неведомый человечеству закон природы исправил несправедливость, а Павел Анатольевич Судоплатов – всего лишь «сила противодействия»?