Только теперь Катрин поняла в полной мере - она остаётся одна. В этом незнакомом, страшном месте, с неизвестными людьми. Дрогнуло сердце, предательски защипало в глазах. Но в ушах раздался голос: «Ты ведь хочешь отомстить за смерть своего отца? Там тебе в этом помогут». И значит, плакать нельзя, и тянуть руки к Терезе тоже нельзя! Ничего сейчас нельзя! А нужно быть сильной. Нужно быть взрослой, достойной памяти папы. И оправдать доверие Валькирии.
Нужно вырасти большой и взять в руки меч!
- Хорошо, - тихо ответила Катрин и посмотрела в глаза мачехи. Что-то там мелькнуло, в её глазах, какая-то мимолётная тень, но что именно, девочка не рассмотрела. Не поняла.
- Фройляйн Зобель, - послышался высокий голос старшей воспитательницы, - пройдёмте со мной. Будете звать меня госпожа Циге.
Крепкая неженская ладонь цепко ухватила её за руку и потянула, повела в новую, незнакомую жизнь...
Первым делом Катрин отвели в душ. Все её вещи забрали, включая привезённую кофточку и плюшевого медвежонка. Игрушку было особенно жаль - ведь папин подарок! Но строгая женщина, забиравшая вещи, была непреклонна. Обмолвилась, правда, что, мол, потом всё вернут. После помывки дали свежее бельё, шерстяные чулки и серое платье из недорогого полушерстяного сукна, а к нему тонкий ремешок и тёмные туфли на упругой подошве. Вдобавок, воспитательница Циге выдала прямоугольник плотной ткани с вышитым знаком, напоминающим стрелку. Такие иногда расставляют на улицах, чтобы обозначить направление движения. Объезд, например. Только оказалось, это вовсе не обычная стрелка.
- Руна Тир, символ воинственного непримиримого духа и нашей школы, - поясняла воспитательница, подчёркивая слова взмахами длинного пальца, словно забивала невидимые гвозди в голову воспитуемой. - Нашить её следует на платье, слева на груди. Над сердцем. Острие должно быть направлено вверх. Также подошьёшь белый воротничок. Он всегда должен быть свежим, меняй хоть по два раза на день. Запас найдёшь в тумбочке, в своей комнате.
Следом Циге повела девочку в помещение, где, как оказалось, расположился парикмахер: с принадлежностями, разложенными на небольшом столике, с креслом для клиентов и зеркалом на стене. Тут Катрина надула губки и попятилась. Расставаться со своими чудесными косами ей вовсе не улыбалось. Но наткнулась на костистое, твёрдое как доска тело воспитательницы и покорилась неизбежному.
- Стричься обязательно, - проговорила та за спиной своим высоким, без интонаций голосом. - Сама потом спасибо скажешь.
Из парикмахерской Катрин вышла остриженной «под мальчика». Вместо роскошных длинных волос цирюльник оставил лишь короткую чёлку.
Циге повела её сводчатыми коридорами. На стенах горели тусклые лампочки. Двери встречались изредка - тяжёлые, дубовые, без всяких обозначений. Перед одной такой дверью воспитательница остановилась.
- Это твоя комната. Номер семь. Надписей нет, запоминай расположение помещений и переходов, держи план донжона - так называется это здание - и всего замка в голове. Так полезно. В первое время поможет соседка.
И ушла. На ней были такие же туфли на упругой подошве, как и на самой Катрин, потому ступала она совершенно бесшумно. А может, виной всему была особая, скользящая походка? Катрин несмело постучала и вошла.
За дверью оказалась тесная комнатка. Две кровати с тумбочками, платяной шкаф, на противоположной от входа стене - узкое окошко под потолком. Лампочка под дешёвым абажуром. Даже днём здесь было сумрачно, потому горел электрический свет. Посреди комнаты стояла девочка. Выше Катрин на голову, шире в кости, круглое лицо в веснушках. Остальное: платье, причёска, тонкий поясок и руна на груди - всё так же как и у неё самой, только незнакомка была на несколько лет старше.
- Новенькая? - спросила девочка.
- Да.
- Как зовут?
- Катрин Зобель.
- Зобель? Немка?
Катрин задумалась, как назваться: русской, как есть, или немкой, как теперь считается? Но девочка не слишком ждала ответа и продолжала:
- Зобель, по-польски будет Соболе, по-русски - Соболь... Селят тут по двое, при этом чаще славян со славянами. Полька с русской, чешка с украинкой и так далее. Значит, будешь Соболёк! - И рассмеялась резким неприятным смехом. - Мы тут все носим зверушкины фамилии. Я, например, Беата Пьес. Это с польского - пёс, собака. А Беата - благословенная. Благословенная псина, смешно, правда? - и вновь рассмеялась.
Почему-то Катрин стало тревожно от этого неестественного смеха. Позже она узнала, что Беата так хохочет всегда, но в тот момент стало неприятно.