Больно жалящие алые осы отстали от Гоппы, он, стараясь не делать резких движений, медленно пополз к бункеру внешней охраны. Напоследок, уже перед самой дверью, его ещё несколько раз укусили алые бестии, но не смогли остановить, он тяжело ввалился в бункер.
Гоппа захлопнул за собой бронированную дверь, затравленно осмотрелся. У серой стены лежало два обезображенных тела, лица были превращены в сплошное кровавое месиво. В другом углу, прижимая к груди перебитую в кисти левую руку, сидел начальник караула. Не обращая внимания на тонкую струйку крови, бьющую алым фонтанчиком из распоротой раны, он истошно орал в стоящий перед ним передатчик. Помещение ежесекундно озарялось исходящими сверху, из маленькой башенки, бледно — голубыми вспышками. Там, одев лишь бронешлем на голову, стрелок неистово полосовал огнём джунгли из стационарного крупнокалиберного бластера.
Гоппа заблокировал дверь и, с трудом передвигая ноги, подошёл к начальнику караула. Тот ошалело уставился на него и неожиданно заорал:
— Идиот! Наклони голову!
В то же мгновение, через узкую бойницу в стене, ворвалась алая молния и ослепила Гоппу. Он сразу упал на пол и торопливо пополз в угол. Из — за плавающих перед глазами красных кругов, ещё не совсем различая очертания начкара, достал электронную аптечку и приложил к его кровоточащей ране. Неестественно болтающаяся кисть начкара заволоклась белым инеем и начала покрываться стерилизующей плёнкой.
— Благодарю вас, — простонал начкар. — Враг напал внезапно. Мы даже не успели одеть бронескафандры. Тем двоим, у стены, уже ничем не помочь, бедняги стояли рядом с бойницами, а мы с Фишем вот ещё живём, — он натянуто оскалил кривые зубы в подобие улыбки.
— Больно?
— Да, но сейчас уже не чувствую. Спасибо за аптечку. Моя осталась в шкафу, на той стороне.
Стайка вспышек с шипением врезалась в противоположную стену. Через секунду точно такие же вспышки брызнули оплавленными осколками у них над головой.
Внезапно бластер вверху захлебнулся, сразу погрузив всё во мрак.
— Фиш, ты жив? — прохрипел начкар.
— Со мной всё в порядке, только красные пятна перед глазами. Бьют бестии, как на стрельбище. И всё в рожу норовят, паскуды.
— Ты должен стрелять, Фиш! Надо прикрыть огнём наших, — принял командование на себя Гоппа.
— Нечем прикрывать.
— Как нечем?
— Я же говорю, эти бестии плазмой мне прямо в морду бьют. Я-то в шлеме — только искры из глаз сыплются, а вот мой бластер всё — спёкся, — обстоятельно объяснил спрыгнувший на пол стрелок.
— Бей из ручного, — не отставал Гоппа.
— Сам с ручником в пекло лезь. — Фишь прервался, опустился на четвереньки и прополз в угол, пережидать внезапно начавшийся молнепад. Когда вновь воцарилась темнота, он злобно продолжил: — Ты начальник — вот и лезь, прикрывай своих чад. Только те, по — моему, в этом уже не нуждаются. Скоро и мы к ним присоединимся. Дай только срок, эти гады подползут к нам поближе и ка — а–а-к жахнут…
— Заткнись, выродок! — недовольно прикрикнул Гоппа. — Под стенами бункера расставлены мины, а дверь им без спецрезака не открыть. Стрелять в упор из щелей они не смогут.
— Эти всё смогут, — не унимался разговорчивый стрелок. — Ведь прошли же они заградполосу, там тоже мин было предостаточно натыкано. А теперь они сидят в джунглях на веточках и гадят нам на голову…
— Если не заткнёшься — пристрелю! — брызжа слюной, заорал взбешённый неповиновением Гоппа.
— О, те двое у стеночки замолкли, — заметил Фиш и заныл: — и мы все тут скоро на веки умолкнем. Начкар, ты бы хоть в центр настучал о том, что нас здесь фраера бомбят.
— Уже. С самим Шефом говорил, — прислонясь спиной к стене, устало ответил тот.
— И что?
— Обещал помощь. Велел держаться до подхода спецроты.
Фиш на мгновение умолк, прислушиваясь, а затем ехидно заметил:
— Э, начальник, слышь? Никто уж больше и не орёт. А ты меня хотел заставить туфту молоть из ручника.
— Хочешь жить — прекрати базар, а то в самый раз нас всех высветишь. Сиди тихо, — привёл очень убедительный довод начкар.
Кругом воцарилось мёртвое безмолвие. Обстрел прекратился.
Гоппа осторожно выглянул в бойницу. На тёмно — зелёной траве ярко выделялись жёлтые пятна комбинезонов. Исковерканные трупы густо усеяли пустое пространство. Враг затаился где — то в чащобе и не высовывался.
Загадочное землетрясение прекратилось. Томительно потянулось время надежд и страхов.