— Снижаемся, — промелькнуло в голове. Он взглянул на побелевшее лицо Лены, которая судорожно вцепилась руками в кресло, и ободряюще подмигнул ей. Резкое торможение с довольно ощутимой перегрузкой известило о конце полета. Часть борта аппарата скользнула в сторону, и Марк ступил на каменные плиты перед статуей Хроноса. Том бежал к нему со всех ног.
— Опаздываем, — он схватил Марка за руку и потянул ко входу в здание.
Марк обернулся на ходу и взглянул на девушку. Ему показалось, что она хочет что-то сказать ему, и даже подняла руку, но дверь скользнула на место, и машина, взмыв в воздух, устремилась в сторону города.
— Слушай, Том, — спросил Марк, когда они спускались в скоростном лифте в недра комплекса. — Что это за люди прилетали на маяк. Я глазом моргнуть не успел, а они тут как тут.
— Патруль службы безопасности. Они висят в своих катерах на высоте нескольких километров. А на земле во всех обществен-ных местах есть стационарные маяки или личные, как у меня. Патруль засекает сигнал маяка, и ближайшая машина быстро опускается сверху.
— Ясно. Хотя, честно говоря, я думал, что у вас с преступностью покончено. Нет смысла совершать преступление, если есть гарантия, что все твои действия проследят с помощью хроновизора и обязательно накажут.
— Не совсем так. Преступлений сотни, а хроновизоров пока только два. Энергии они потребляют невообразимое количество, поэтому подключать их к поиску преступников часто бывает просто нецелесообразно. Тем более что проследить мы можем только то преступление, о котором нам вдруг станет известно. А это бывает не всегда. Кроме того, остаются люди с отклонениями в психике.
— А, вроде тех двоих… — вставил Марк.
— Каких двоих? — спросил Том.
Марк рассказал ему о своих приключениях.
— Лучше тебе было не высовываться из комплекса, — озабоченно произнес Том.
— Мне очень жаль, если я тебя подвел.
— Дело не во мне. Ты слишком агрессивен, и кому-нибудь может показаться, что ты представляешь опасность для окружа-ющих. Тебя могут подвергнуть зондированию.
— Это что, особый вид казни? Ты уже второй, кто пугает меня этой штукой.
— Казни как таковой на земле нет уже давно. А зондирование — это просто способ прочитать мысли человека, заглянуть в его память, чтобы выяснить мотивы его поступка. Если они были действительно преступны, человеку проводят перестройку мировоззрения, внедряют в сознание принципы морали или даже изменяют личность в особых случаях. Но, думаю, у тебя до этого не дойдет.
— Спасибо, что успокоил. Ну, а допустим, преступник не желает перекраивать себе мозги?
— Обычно у него не спрашивают, но иногда таких высылают куда-нибудь в дальний космос без права возвращения в цивили-зацию.
— Понятно. Сплошная демократия. Ну, а мне что светит?
— В каком смысле?
— Там, в "джунглях", одного из них я ударил слишком сильно, и он умер.
— Думаю, ничего серьезного. Фактически, ты еще не являешься членом нашего общества, и в данном случае наши законы неприменимы. Хотя Ученый Совет властен делать исключения.
— Твои слова, как бальзам на душу.
Они сошли с подвижной дорожки и шагнули за услужливо отворившиеся двери.
Марк остановился, пораженный открывшимся видом. В трех шагах от них, прямо перед стоящими креслами, начинался песчаный, залитый солнцем пляж. На влажный песок лениво накатывались волны теплого голубого моря, над которым с криком носились чайки. Настоящий, легкий морской бриз дул в лицо, донося запах прелых водорослей и соли.
— Красиво? — спросил Том, наблюдая за реакцией Марка.
— Мне тоже нравится. А вот профессор больше любит голограммы с подземными пещерами. Кстати, вот он сам идет.
Объемное изображение в одном месте исказилось, и прямо сквозь море и песок в комнату быстрой походкой вошел седовласый пожилой человек в белом костюме.
— А-а, явились? — сходу начал он, протягивая Марку руку.
— Профессор Варданян. А как прикажете вас…?
— Зовите просто Марк, — сказал Марк, отвечая на энергичное рукопожатие.
— Как вижу, вы уже достаточно освоились у нас, — сказал профессор, садясь в кресло и жестом приглашая собеседников сделать то же самое. — Один убитый, один раненый… Рыбу какую-то покалечили. Зоологи вне себя от ярости. Говорят, единственный экземпляр в океанариуме был.
— Профессор… — начал было Том.
— А вы бы, молодой человек, вообще помолчали, — перебил его ученый, придав лицу суровое выражение. — С вас еще вычтут за сверхлимитный расход энергии.
— Спасибо, профессор, — с улыбкой поблагодарил Том. — Значит, мне придется задержаться на этом свете еще как минимум на тысячу лет. А то не успею расплатиться.