В следующую секунду вражеский истребитель буквально воткнулся в светящийся угольник прицела, и Марк вдавил кнопку электроспуска в ручку управления.
Где-то под ногами зарычала скорострельная пушка, посылая десятки снарядов в секунду.
Как это часто бывает в экстремальных ситуациях, время как будто затормозилось и потекло медленнее. Марк видел, как яркие трассы снарядов уперлись в фюзеляж F/A-18, разрывая и кромсая кабину и воздухозаборники, как, словно в замедленном кино, разлетаются от разваливающейся машины искореженные куски металла.
— Командир, сзади! — голос штурмана вывел мир из замедленного состояния.
Левая рука автоматически двинула сектор газа вперед до предела, а правая рванула ручку управления на себя. Надсадно взревели на форсаже двигатели. Тяжелая машина как будто почувствовала всю опасность, рванулась вверх, наливая свинцом тела пилотов, стягивая с лиц кожу и превращая кровь в тяжелую ртуть.
В устройстве заднего обзора, сквозь серую пелену в глазах, Марк видел, как легкий истребитель медленно, но верно заходит в хвост его самолета.
Марк резко двинул ручку от себя и завалил "сухого", пытаясь сбросить "шершня" с хвоста на пикировании.
Скорость бешено росла, корпус самолета вибрировал на запредельном режиме.
— Земля! — крикнул Жора, когда стали видны отдельные камни на обочинах дорог.
— Не ори, не в море, — прохрипел Марк, изо всех сил вытягивая ручку на себя.
Ручка словно приросла в одном положении.
— Помоги! — крикнул Марк, упершись ногами, и яростно рванул.
Он чувствовал, как трещат, готовые порваться, мышцы рук и спины, слышал хриплое дыхание штурмана. Вдруг горизонт дрогнул и пополз вниз под брюхо самолета. Тотчас страшная тяжесть буквально вломила пилота в кресло. Чудовищным усилием Марк поднял глаза. "Шершень" не отстал.
Последнее, что отметило угасающее сознание Марка — это выход самонаво-дящихся ракет из-под крыльев атакующего истребителя. Беско-нечная вязкая чернота оборвала его мысли.
Зрение возвращалось медленно. Марк сидел, тупо уставившись на мерно вспыхивающий сигнал аварийного режима полета, пока голос штурмана в шлемофоне не вернул его к действительности.
— Марк! Марк, ты слышишь? Ручку отпусти, а то сорвемся.
Только тут он заметил, что по-прежнему судорожно сжимает в руках ручку управления, и самолет, задрав нос, круто ползет вверх, угрожая каждую секунду свалиться в "штопор". Марк дал ручку от себя, переводя машину в скольжение на левое крыло, и, набрав безопасную скорость, выровнял самолет.
— Фу, слава богу, — прозвучал довольный голос Жоры. — А я грешным делом подумал, что в тебя попали.
— Штурман, обстановку.
— Высота 12, скорость 700.
— Это я и без тебя вижу, находимся мы где? Ответа не последовало.
— Ты что, уснул? — разозлился Марк. Во рту стоял металлический привкус после перегрузки, перед глазами еще не до конца рассеялся серый туман. В общем, ощущения — полное говно.
— Я не знаю, командир. Посмотри вниз.
Внизу от горизонта до горизонта раскинулось бесконечное зеленое покрывало хвойных лесов. В этом они убедились, когда Марк, свалив машину в глубокое пикирование, прошел на бреющем прямо над верхушками сосен и елей.
— Ерунда какая-то, — пробормотал Жора. — От нас до ближайшей елки должно быть по крайней мере три тысячи километров. Слушай! Это американцы, паразиты, насадили елок специально для того, чтобы нам на мозги наехать. А что, они вон и снег летом привозят для лыжных прогулок и…
— Ты кончай трепаться, а то прикажу катапультироваться. Скажи лучше, почему нас не сбили?
— Загадка природы, командир. Я как увидел, что два "Сперроу" нацелились мне в загривок, сразу приготовился поздороваться со своим святым тезкой. А потом меня словно в бочку с гудроном засунули. Думаю, вот и все, сейчас архангелы поналетят…
— Заткнись!
— Есть заткнуться.
— Сволочь ты.
— Служу родной Иракской республике! — браво ответил Жора и замолчал.
С минуту летели молча, пытаясь осмыслить ситуацию. Двигатели в экономичном режиме работали ровно, почти не досаждая летчикам свистом турбин.
Было ясно, что самолет каким-то необъяснимым образом оказался в местности, более всего напоминающей русскую Сибирь или Канаду. Марк взглянул на показатель топлива и мысленно похвалил себя за то, что распорядился заправить самолет под завязку. По опыту он знал, что лишнее топливо редко бывает лишним, или, как выражается Жора, лучший запас — это запас в твоем желудке, то есть в топливном баке.