Дальнейшая судьба сестер сложилась драматично. В конце 1905 года Александра Измайлович и Иван Пулихов стали готовить покушение на минского губернатора Курлова, главного виновника расстрела рабочих на Привокзальной площади. 14 января 1906 года при выходе из Петропавловского собора Пулихов бросил в Курлова «адскую машинку», но та не взорвалась. Измайлович, стрелявшая в полицмейстера Д.Д. Норова, промахнулась. Покушавшихся тут же схватили. Как стало известно впоследствии, бомба и не могла взорваться, поскольку была передана минским эсерам секретным сотрудником Департамента полиции З.Ф. Гернгросс-Жученко. Пулихов был повешен, а Александре смертную казнь заменили на 20 лет каторги.
27 января, после неудачной попытки покушения на командующего Черноморским флотом адмирала Г.П. Чухнина, в Севастополе была расстреляна Екатерина Измайлович.
В 1905 году от ряда эсеровских организаций откололись наиболее радикально настроенные члены, считавшие, что в дальнейшей борьбе необходимо стремиться к немедленному и полному преобразованию общества на социалистических началах. Средствами для достижения этой цели признавались как террористические действия (в особенности на подготовительной стадии), так и общее восстание. В октябре 1906 года на учредительной конференции в городе Або[40] М.И. Соколов, К.М. Бродская, И.А. Терентьева и др., всего более тридцати представителей максималистских групп из Москвы, Петербурга, Северо-Западного края и Урала, организовали Союз социалистов-революционеров максималистов (ССРМ). В состав Петербургской боевой организации входили «максималисты» из Петербурга, Белостока, Екатеринослава, Москвы и некоторых других городов. К июлю 1906 года в ней состояли около шестидесяти человек: М.И. Соколов, В.Д. Виноградов, М.Д. Закгейм, К.С. Мыльников и др.
Только за период 1906–1907 гг. «максималистами» было совершено более пятидесяти терактов, направленных главным образом против представителей органов правопорядка и деятелей правых партий. В частности, они организовали взрыв дачи П.А. Столыпина на Аптекарском острове.
«Максималисты» хотели путем тотального (но адресного) террора дезорганизовать правительственный аппарат и поднять массы на всеобщее восстание. Экспроприацию они рассматривали как форму борьбы, уничтожающую «фетиш собственности». В итоге максимализм выродился в безыдейный бандитизм и был открыто осужден практически всеми социалистическими партиями.
В 1906–1907 годах многие участники боевых структур стали выходить из повиновения своим лидерам и проводить «эксы» в корыстных целях. Один из боевиков-эсдеков, Л.М. Прохоров, свидетельствовал:
«Эсдековские боевики, не довольствуясь хождением на лекции, стремились проявить себя в террористических актах или в грабежах. Но так как этого инструктор не разрешал, то нередко дружинники тайком от партии устраивали грабежи и взятые такими путями деньги брали в личное распоряжение. Так, например, в июле 1906 года во время работ на Невском судостроительном заводе был ограблен артельщик на 15 000 рублей. <…> Вскоре после этого… происходило собрание дружинников, на котором присутствовали и участники ограбления. На собрание приехал некий Савельев (он же Сибиряк) и сделал предложение дружинникам объединиться в автономную группу. [На] другое… такое же собрание… приехал инструктор „Лазарь“ и, узнав участников ограбления, стал требовать от них как от членов партии отдачи этих 15 000 рублей в пользу партии, но на это ему ответили, что совершившие ограбление выходят из партии и выдают ему партийное оружие, а взятые деньги… пойдут на новую беспартийную группу террористов-экспроприаторов»[41].
Наиболее крупными и опасными из «новых» объединений террористов-экспроприаторов были отряды Г.И. Котовского, Н.И. Махно и А.М. Лбова. Количество небольших групп анархистов, «максималистов», «безмотивников» и т.п. доходило до трех сотен. Постепенно члены этих групп все более и более скатывались к обыкновенной уголовщине. Однако в отличие от «традиционных» уголовников политизированные криминальные группы при разбойных нападениях широко использовали взрывчатку и стрелковое оружие. К тому же они грамотно использовала полученный опыт по тактике уличных боев.
Здесь следует отметить, что на первых порах и боевые группы революционных партий, и правительственные войска осваивали тактику уличных боев более на практике, чем в теории. Практически абсолютная уверенность верховной власти в невозможности восстаний в России до 1905 года была чрезвычайно велика. Когда в 1898 году русский военный агент в Италии представил военному министру обстоятельный секретный доклад о тактике уличных боев в дни Миланского восстания[42], его отстранили от должности. Увольнение мотивировалось тем, что данный офицер уделяет внимание «никому не нужной ерунде и, следовательно, не имеет правильного представления о своих действительных служебных обязанностях».