– Григорий Романович, – Коваль остановил Рыбалко, когда они с Волнянским собрались уходить, – я с тебя других дел не снимаю, мне их некому передать, поэтому особенно не возись.
Вечером после ужина Рыбалко сидел рядом с женой около телевизора и смотрел международные соревнования по фигурному катанию. Голова его была занята не пируэтами на льду, он размышлял над тем, как ему сказать Гале, что завтра он уезжает в командировку. Галя собиралась поехать к матери в Полтаву и для этого взяла несколько отгулов на работе, а ему предстояло возложить все заботы о сыне на себя. Вовка ходил в пятый класс и не блистал успехами по математике и русскому языку. Парень не проникся сознанием, как считал Рыбалко, что «учение – свет, а неученье – тьма». Каждый день, приходя из школы, он заявлял, что им ничего не задали. Шла уже вторая неделя учебного года, а ему все еще ничего не задавали. Только вчера Галя разоблачила этого мелкого лодыря, который ничего не делал с первого сентября, а должен был заниматься повторением пройденного в четвертом классе. Если сейчас сказать Гале, что он едет в командировку, то будет взрыв, будут слезы, упреки, может быть, угрозы отъезда в Полтаву навсегда.
«Вовка, поганец, от рук отбивается, – с сожалением, но с теплом подумал о сыне Рыбалко, одними глазами следя за тем, что происходит на экране. – Переходный возраст. Говорят, все они такие в этом возрасте: грубят, категорично рассуждают, все могут, много самостоятельности. Трудно матери с ним».
Вдруг Галя оторвалась от телевизора и положила руку ему на плечо.
– Гриша, я, наверное, сейчас не поеду к маме. Вовочку нельзя оставить, надо ему помочь, а то он совсем запустит школу. Как ты думаешь?
– Галю, кохана, – назвал он ее по-украински, – ты правильно решила. Ты всегда принимаешь верные решения. Надо с ним подзаняться. Тем более что меня в командировку дня на три посылают. – Рыбалко замолчал, ожидая реакции жены.
– Это опасно? – с тревогой спросила она. – Только не ври!
– Какая там опасность. Просто некого послать. Труп в поле нашли. Надо место осмотреть. Были бы практиканты – их бы послали. Приходится мне, – решился он частично посвятить жену в свои дела. – Мне не поручают серьезных дел, лишь всяких воришек, мелких хулиганов. Я не гожусь для опасной работы, – продолжал он усыплять ее бдительность.
– Когда поедешь?
– Лучше завтра, чтобы скорее отделаться, а то будет висеть на шее у меня этот труп, – пошутил он словами Коваля, пытаясь создать у Гали впечатление, что ему всегда подсовывают неинтересные, скучные дела. Галя так и поняла, вздохнула:
– Не ценит тебя Коваль. Гоняет по пустякам, словно ты студент, а не старший инспектор. Может, ты ему сказал бы, пусть тебе дадут стоящее дело? Ты же высшую школу окончил.
– Зачем? Так нам с тобой спокойнее. Я не рискую, служба у меня необременительная, если бы еще не вызовы по ночам иногда. Но тут уж никуда не денешься, начальство любит устраивать нам всякие учебные проверки, – на ходу невинным тоном сочинял капитан.
– Ладно! Грець з ным. Поедешь утром? – окончательно успокоилась жена.
– Хочу утром, самолетом быстрее, – ответил капитан, довольный, что так легко обернулся разговор и ему не пришлось выслушивать обиды жены.
– А куда едешь – сказать можешь? – поинтересовалась она. – Или и тут секрет?
– Какой уж от тебя секрет, – улыбнулся Григорий Романович. – Ты же у меня домашняя Агата Кристи. Туда, на юг, под Симферополь. Хочу побыстрее с этим делом покончить, и займемся Вовкой. Ты бы пока сходила в школу, узнала, что там нам светит.
– Ладно, езжай уж. Не волнуйся, я сама всем займусь…
…К месту, где был найден труп, Рыбалко в сопровождении двух молодых инспекторов райотдела милиции приехал на милицейском газике. Солнце нещадно палило, на голубом небе – ни облачка. Хлеба здесь уже скосили, и разогретая земля сама дышала теплом. Капитан в легкой спортивной рубашке, его спутники, молодые крепкие ребята, одетые тоже по-летнему, были похожи не на сотрудников милиции, а скорее на студентов из трудового отряда. Все вместе, со стороны, они не производили впечатления людей, приехавших по важному делу. Едва газик, прыгая по ухабам, съехал с асфальтированной трассы дороги и, обогнув придорожную лесополосу, остановился, они выбрались из машины и, разминаясь, разошлись в разные стороны. Потом они втроем сошлись к скирду старой соломы, сложенному на меже между лесопосадками и скошенным пшеничным полем.