На какой пост?
На шестой этаж, – объяснил брат иерей. Видимо, так они между собой называли чердак. Но Толик-то каждый день видел, что в доме пять этажей.
Пост, ключ, задание, шестой этаж! Да вы ненормальные, – ужаснулся он. – Параноики с бредом преследования!
Послышался звук отодвигаемого стула.
Держи! – рявкнул брат казначей.
Часто затопали шаги, затрещала материя – похоже, Толика схватили за рубашку.
Вы что?! Я… – вскрикнул он и умолк на полуслове.
Руки! Да не сюда!
Уй-а-а!
Что?!
За палец укусил.
Как девка. Набираем всякий сброд и еще удивляемся, когда все не так.
Что-то забарабанило по полу, как будто танцор выбивал чечетку, и возня прекратилась.
By компрене? – торжествующим голосом поинтересовался брат казначей, не ожидая ответа от затихшего курилки.
Маша на цыпочках отошла от двери и бросилась бежать.
Глава XXVI ПОИСК ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Не убили, конечно. Сунули таблетку под язык. Все равно страшно. Как представишь себя на его месте… Маша постояла в парадном, пока не успокоилось дыхание, вышла из странного дома и затесалась в компанию гуляющих по причалу девочек.
Оказалось, что за сегодняшний день она успела стать знаменитостью. История о ее чудесном исцелении от немоты – первый хит в обители, сестры обсуждают подробности, о которых Маша и не подозревала. Подумать только: сам преподобный вылечил ее своим незримым присутствием! От уважения сестры дичились, с чмоками к Маше не лезли и заговаривать с ней первыми не решались. Пошушукавшись, выдвинули делегатку, и та попросила рассказать, как все было. Правда ли, что у Маши возникло сияние над головой и почувствовала ли она благодать?
Конечно, почувствовала, – ответил кто-то за Машу, – ты что?!
Не тебя спрашивают! – огрызнулась делегатка.
Насчет благодати пришлось подтвердить, а про сияние Маша сказала, что сама не видела – над головой же. Может, кто-нибудь со стороны…
Со стороны видели, – авторитетно заявила делегатка, и сестры почтительно отодвинулись от Маши.
После того, что произошло с Толиком, слушать это было невыносимо. Хотелось кричать: «Вас обманывают, идиотки!» А девочки, осмелев, заставляли ее вспоминать новые подробности. Отвечая невпопад, она прошла с ними по причалу из конца в конец и отправилась на доклад.
На лестнице Маше попался Иерофанушка, выходивший от старших братьев. Заговорщически подмигнув, он распахнул перед ней дверь:
Милости прошу в клизменную. Процедура болезненная, но бодрящая.
Они что, сильно злые?
Он. Там один казначей. Но я тебя нахвалил! – Иерофанушка покрутил головой, сам удивляясь своему великодушию. – Прости, говорю, брат, я был не прав. У девушки диверсионный талант! Мы еще про нее услышим: подрастет, насобачится и будет новая Мата Хари.
На фиг надо! – грубо сказала Маша. – Ее же расстреляли потом.
Иерофанушка удивился:
Я думал, ты спросишь, кто такая Мата Хари. Во молодое поколение: Горбачева не знаешь, а ее знаешь.
Так, слышала по телику, – ответила Маша. Не могла же она признаться, что историю разведок ей понемногу рассказывал Дед.
Доклад, которого Маша побаивалась, прошел без сучка и задоринки. Казначей был измотан упрямством Толика и к тому же успел узнать от Иерофанушки все, что ему было нужно.
Ну, слушаю, – сказал он, пожимая Маше руку вместо традиционных чмоков. – Как тебе «друг и учитель»? Не сильно надоел?
Не успел, – ответила Маша, – мы учились все время.
Насчет ста сорока четырех тысяч праведников он тебя просветил?
Просветил.
Пираньями пугал?
Пугал.
А говоришь, не надоел! Легкий у тебя характер, сестра. Ладно, мир с тобой.
Выходя, Маша покосилась на дверь в темную комнату, где вчера брат иерей потрошил ее чемодан. Дверь была закрыта, вставленная для надежности бумажка торчала из щели. Она поняла, что укушенный брат еще там. Спит, конечно, а то бы его заперли не на бумажку…
Машины планы опять изменились. Преступник изловлен, казначей с иереем не будут специально сторожить чердак, и можно поискать выход. Значит, опять не удастся поспать.
По лестнице носились братья и сестры младших ступеней, а на Машином этаже было тихо. С ее стороны коридора занято всего-то четыре кельи да еще три – на половине парней.
Пятиступенников мало. Насколько Маша поняла, некоторые из них боевики вроде Ганса. Подпольные цеха приносят секте огромные деньги, которым нужна защита, причем тоже подпольная. Нельзя казначею жаловаться на рэкетиров в полицию, когда у самого рыльце в пушку. Нет, он прикажет разобраться Гансу. Или трем гансам. Или, если надо, сотне, попросив помощи у других обителей. Выписали же из Москвы гадюку Соколову, когда понадобился подводный пловец.
Так что напрасно великанша рассчитывает получить пятую ступень за мелкое предательство. Для этого нужны заслуги посерьезнее. Интересно, а что сделала Соколова? Если она уже топила корабли, то чего испугалась на этот раз?
Маша шмыгнула в пустую келью со своим тайником, включила свет и заткнула щель под дверью одеялом. Пистолет до сих пор не чищенный. Может, ну его? Тряпок нет, носовые платки жалко… Хотя можно туалетной бумагой.
Отдраивать вонючий и пачкающийся пороховой нагар было лень, и она решила начать с изготовления фонарика. Сунула руку под оторванную доску в стенном шкафу, на ощупь достала провод с лампочкой и четыре батарейки. Конструкцию фонарика Маша уже придумала: трубочку для корпуса свернуть из какой-нибудь речи папы Сана, для отражателя взять фольгу от конфет и склеить все пластырем из чемодана запасливой гадюки.
Работа заняла минут десять, а второй такой же фонарик Маша сляпала бы за две. Она погасила свет в комнате и включила свое изобретение. Волосок лампочки тлел не ярче сигареты. Маша знала, что батарейки подсевшие, но все-таки язык они щипали. Включила свет, рассмотрела поближе лампочку… Двадцать четыре вольта!
Чертыхаясь про себя, она стала выгребать из тайника оставшиеся батарейки. Хорошо, что много взяла. У батарейки напряжение полтора вольта, значит, нужно шестнадцать штук. Набралось всего одиннадцать, хотя Маша точно помнила, что брала их из коробки по паре. Должна быть еще одна, а может, и больше. Она пошарила под оторванной доской. Есть! Одна только… Скользкий глянцевый цилиндрик вывернулся из-под пальцев и со стуком провалился.
Батарейку было жалко. Маша не поленилась до конца оторвать доску, державшуюся на дне шкафа одной стороной. Обнажился цементный пол. Задняя стенка шкафа не доставала до него сантиметров на десять, в эту щель и закатилась батарейка. Но сколько Маша там ни шарила, под руку попадались только щепки да крошки бетона.
Просунув поглубже руку с зажигалкой пострадавшего из-за нее Толи, Маша высекла огонек и заглянула в щель.
Стены за шкафом не было. Пол обрывался в темноту.
Это становилось интересным.
Глава XXVII КУДА ПРИВЕЛА ЛЕСТНИЦА
Для проверки Маша запустила в щель монетку. Прислушалась. Звяк! Звяк! Звяк! Пересчитав три ступеньки, монетка упала.
Итак, шкаф маскировал выход на лестницу. Целый час она выламывала доски голыми руками, иногда помогая себе пистолетом. Гвозди вылезали с оглушительным скрипом. Маша набрасывала одеяло, чтобы заглушить звуки, и работала на ощупь.
Украсив руки двумя глубокими царапинами и десятком несерьезных, она все-таки добила проклятый шкаф. Получилось хорошо, как в ужастике: дверцы остались на месте, а за ними – выход на таинственную лестницу. Никто в этой келье не поселится, а значит, и в стенной шкаф не заглянет. Надо только убрать щепки.
Достав закатившуюся батарейку (увы, единственную), Маша сляпала свой второй фонарик. Брошюрка папы Сана для него была маловата, и в дело пошла вощаная бумага из коробки с дареными конфетами. Выломанные доски Маша втащила на лестницу и прислонила к стене. Смахнула мелкие щепки под кровать, огляделась, погасила свет в келье и, включив фонарик, шагнула в распахнутые дверцы шкафа.