- К чему бы это?
Володя подошел к Ивану:
- Про ссору забудь. Сам понимаешь, какая у нас жизнь в приюте.
- Слыхал. Хуже каторги.
- Это точно.
- Да чего уж там, - по-деревенски добродушно проворчал Ваня и неторопливо стал рассказывать, что случилось в деревне после полуночи.
Оказывается, Ваню захватили во время облавы. Мать запрятала его под печь, да староста все равно нашел, сказал: «В МТС до осени поработаешь на ремонте дорог, а будешь примерным, начальство, может, отпустит тебя домой и пораньше». Взяли они Ваню и повезли по деревне. Потом на подводу посадили Тольку Сидорова, Пашку Романовича и Витьку Королькова…
Когда я проснулся, было уже утро. Во дворе накрапывал мелкий дождик. Часовой, прячась от непогоды, неподвижно стоял, прислонившись к старой сосне. Внезапно он встрепенулся, суетливо поправил френч и взял карабин наизготовку. Я отпрянул от щели. Загремело железо, ворота открылись, и в конюшню вошли двое - гитлеровец в черном мундире с железным крестом на груди и еще кто-то. Круглое лицо гитлеровца с прямым тонким носом и вытянутым вперед подбородком сияло улыбкой. Можно было подумать, что он всю свою жизнь только и мечтал о встрече с нами. А когда из-за спины немецкого офицера вынырнул человек в сером, я удивился еще больше. Передо мной стоял самый настоящий командир Красной Армии. Но странное дело - на армейской фуражке у него была прикреплена кокарда, а на плечах сверкали золотые погоны, на которых серебристыми блестками мерцали маленькие пятиконечные звездочки.
- Заждались? - вкрадчиво спросили нас вошедшие.
- Нисколечко, - за всех ответил Валька.
- Так вот, - начал человек в сером. - Заботясь о будущем России, - а вы ее будущее, - германская армия добровольно, без каких-либо условий берет вас под свою защиту. Мы создадим вам новую жизнь. Она и определит в дальнейшем вашу судьбу. Для начала мы отправимся на экскурсию по новой Великой Германии. - Он стрельнул глазами в сторону гитлеровца и слегка поклонился: - Обер-лейтенант господин Шварц будет сопровождать вас на всем пути увлекательного путешествия.
- О, да! - кивнул Шварц. - Лично я и Алексей Николаевич Федотов сделаем все, чтоб вы забыли свое прошлое и по-настоящему оценили нашу заботу о вас.
- Дяденька, а вы кто будете? - поинтересовался Валя у человека в форме командира.
- Я - ваш воспитатель.
- Как в приюте? Воспитатель - надзиратель, да?
- Э, нет! - Федотов легонько погладил Вальку по щеке. - Воспитатель, брат, это друг детей. Когда маленький человек, вот такой, как ты, еще не умеет управлять собой, мы, воспитатели, обязаны помочь ему найти правильную дорогу в интересах новой Германии и России. Перед тем как отправиться в путь, вам необходимо пройти карантин. Это не значит, что вы будете сидеть взаперти. У вас будет все: хорошая пища, игры и спортивные соревнования.
- Форма-то у вас какая чудная, - громко сказал Ваня Селиверстов.
- Советская. Там сейчас нет командиров. Все офицеры, как при белой армии. Вот я и надел новую форму большевиков. Решил показать ее вам. Между прочим, двадцать пять лет назад большевики рубили всех, кто носил такую форму. Теперь сами носят. Продались американским и английским колонизаторам за свиную тушонку.
«Врешь, гад!» - чуть было не сорвалось у меня с языка, но тут же я опомнился и до боли сжал зубы.
- Дяденька, а вы за кого? - спросил Толя и покосился на гитлеровского офицера.
- Я уже говорил, - спокойно ответил Федотов. - За новую Германию, за вас и за Русь святую.
Толя больше всего ненавидел закон божий, потому он спросил:
- За Русь святую - значит, быть заодно с попом?
- Нет, - усмехнулся воспитатель. - Поп вам не нужен. Вам потребуется другое воспитание.
- Дорогу чинить будем, да? - спросил Витя Корольков.
- Дорога нас пока подождет, - загадочно произнес Федотов.
Снова заскрипели ворота.
- Вот и завтрак принесли! Да еще какой! Яблочное повидло, кофе с молоком, бутерброды с маслом. Ну мы не будем мешать, заправляйтесь и без задержки - в баню, - сказал Федотов и вслед за Шварцем направился к выходу.
Мы с жадностью набросились на еду. Я, правда, успел подумать: почему вдруг фашисты вспомнили о нас, о мальчишках? Разве они раньше не замечали, как с голодухи умирали пацаны?
Баня оказалась вросшей в землю халупкой: голые, прокопченные стены, парилка в два аршина, печь, сложенная из камней, да еще предбанник из тонких жердей… Я стащил с себя одежду и пошлепал в парилку. Плеснув ковш воды на горку раскаленных камней, сел на деревянную скамейку и задумался: «Смогу ли я выбраться отсюда до того, как отправят в Германию?…»
- Эй, Димка! Поддай-ка еще парку! - крикнул с верхней полки Ваня Селиверстов. - Может, в последний разок моемся.
- Не каркай, ворона, - одернул его Володя.
Я долго и старательно полоскался в горячей воде, а когда вернулся в предбанник, солдат-каптенармус подал мне изрядно поношенную солдатскую амуницию.
Я запальчиво спросил:
- А где мои тряпки?
- Сгорели, - ответил со смешком солдат. - Одевай что дают!
Делать было нечего. Я отошел в уголок и напялил на себя заплатанные галифе и мундир мышиного цвета. Он был настолько велик, что, казалось, вот-вот соскользнет с моих плеч. Потом вышел на улицу. По двору бродили не мальчишки, а живые огородные чучела. Так изменила всех гитлеровская солдатская форма.
Когда построились, Федотов весело произнес:
- Форма в самый раз. Хоть сейчас на парад - гвардейцы, да и только.
«Вот трепло», - с удивлением подумал я.
- Молодцы! - продолжал восхищаться воспитатель. - Коль вы гвардейцы, теперь необходимо вам настоящее походное жилье. Что, если мы будем жить в палатках, как Александр… - Федотов выжидательно посмотрел на нас.
- Невский! - выкрикнул из строя Толя Парфенов. Воспитатель поморщился.
- Дурачок! Вы будете жить как воины великого завоевателя - полководца Александра Македонского!
Вскоре на лужайке, огороженной густой порослью акаций, вырос палаточный городок. Фрицы наверняка задабривали нас.
- Дудки! Нас не купят. Вот подвернется подходящий случай, и улизнем! - хорохорились приютские ребята.
- Дима, - сказал мне Ваня Селиверстов, - а что, если в самом деле мы попали в немецкую разведку?
- Нам дела нет до ихней разведки, а бежать надо, - ответил я.
- Попробуй, - предостерег меня Ваня.
- А что, и попробую. Мне терять нечего.
- Дурак, ну, уйдешь ты от фрицев, в лесу или под землей спрячешься. А немцы тем временем всю твою родню к ногтю…
Как утопающий хватается за соломинку, так и я решил - будь что будет! - воспользоваться единственной возможностью, повидаться с мамой: если немцы такие добрые, то неужели не отпустят меня домой хотя бы на часок?
Улучив удобный момент, я подошел к Федотову и, с трудом сдерживая волнение, изложил свою просьбу.
- Я мигом, туда и обратно!…
Федотов пытливо посмотрел на меня и вкрадчиво произнес:
- Соскучился? Или нужда какая?
- С мамкой не успел попрощаться, когда забирали…
- Дима, скажи, только без утайки… Если бы я вот сейчас отпустил тебя на все четыре стороны, куда бы ты пошел?
- Ясное дело куда - домой!
- Ну, что мне делать с тобой? Отпустить? Так уж и быть, шлепай. Даю увольнительную на три часа. Кстати, у тебя будет попутчик. Василь!
К нам подошел солдат-каптенармус. Воспитатель показал на меня.
- Проводишь в Богородицкое.
После обеда мы отправились в путь. По дороге солдат как бы невзначай бросил:
- Завтра начнется двухнедельный санитарный карантин. Считай, что тебе повезло…
Заметив издали тесовую крышу родного дома, я ускорил шаг.
Увидел в дверях бледное лицо матери. На какой-то миг замер, потом рванулся вперед.
Мама, вскрикнув, бросилась мне навстречу. Ее сухонькие, хрупкие плечи сильно дрожали, когда она приникла ко мне. Я с ненавистью посмотрел на солдата:
- Чего уставился? Отвали.
Мы вошли в комнату. Василь меня не послушал, подошел к окну и уселся на подоконник.