— Подними руки, — приказал Гордон.
Шейн поднял левую руку к потолку. Подойдя вплотную, Гордон тщательно обыскал его.
— Расслабься, Дик, — бросил он, — легавый чист.
Потом, мягко ступая на пятки, он обошел вокруг Шейна. Лицо Гордона ничего не выражало, хотя губы были вытянуты.
— Ты, вонючий двурушник, — сказал он и кулаком, похожим на булыжник, ударил Шейна в лицо.
XII
Голова Шейна запрокинулась назад, с глухим стуком ударившись о стену. Отведя левую руку, он оттолкнулся от стены и вновь принял вертикальное положение. Из рассеченной верхней губы потекла тонкая струйка крови.
Гордон ударил его снова, на этот раз ладонью. Голова Шейна вновь запрокинулась, но теперь он сумел удержаться на ногах. Опустившись в кресло, молодой гангстер настороженно наблюдал; в глазах с желтоватым отливом застыло удовлетворение.
Его люгер по-прежнему смотрел в живот сыщику.
— Это будет тебе дорого стоить, Гордон, — предупредил Шейн. Кончиком языка он облизал разбитую губу.
Новый удар пришелся ему между глаз. Не удержавшись, он попятился назад, потом, широко расставив ноги, тряхнул головой:
— Что тебе надо? Может, объяснишь?
— Вот я и объясняю. — Гордон вновь ударил его раскрытой ладонью, отбросив к стене.
В глазах сыщика горела ненависть, левая рука сжалась в кулак. Однако не замечать люгер и нервно подрагивающие губы Дика он не мог. Отступив назад, Гордон скользнул по нему жестким взглядом:
— Теперь тебе ясно, чего ты избежишь, если всё расскажешь?
— Что тебе от меня нужно? — повторил Шейн. — Чтобы я декламировал стихи?
— Шутник, вы только послушайте. — Гордон шагнул вперед и снова ударил его.
Левая рука Шейна опустилась вниз и в поисках опоры ухватилась за спинку стула. Он кивнул:
— Не могу без шуток.
— С Рэем Гордоном шутить бесполезно.
— Если бы я знал, о чём ты говоришь, — сказал Шейн, — мы могли бы найти общий язык.
— Почему ты скрыл, что работаешь на других, когда появился у меня? Выманил две косых. Решил, наверное, что будешь теперь наслаждаться жизнью?
— Я ни на кого не работаю.
— Лжешь. Сегодня утром ты был в доме Брайтонов — Гордон в очередной раз наотмашь ударил сыщика.
Шейн отшатнулся назад и начал медленно оседать на пол. Стукнувшись о паркет раненым боком, он застонал от боли.
Отведя ногу назад, Гордон пнул его в живот, потом ударил носком ботинка в лицо.
— Это только начало, — бесстрастным голосом объявил он.
Из глубокой раны на щеке Шейна на ковер брызнула кровь. Неуверенно проведя по ковру левой рукой, он приподнялся и сел. Сквозь распухшие губы он процедил;
— Не начинай того, чего не сумеешь кончить, подонок.
Сев на стул, Гордон посмотрел на него, гадко улыбаясь:
— Я бы с наслаждением убил тебя, Шейн, но, к сожалению, пользы мне от этого не будет. Однако я способен сделать так, что ты сам захочешь быстрее подохнуть, если не расскажешь все.
— Я никогда не умел отгадывать загадки. — Шейн харкнул на ковер слюну, обильно смешанную с кровью.
— Те, кто пытался меня обмануть, — сказал Гордон, — давно уже отправились к праотцам.
— Со всеми, кто пытался убить меня, — парировал Шейн, — я рассчитывался сполна.
— Ха-ха! Ты слишком долго имел дело с недоумками и сам стал таким же. Прежде чем я покончу с тобой, ты будешь горько жалеть, что твоя шлюха-мать родила тебя в канаве…
Опираясь на левую руку, Шейн сделал попытку броситься на Гордона. Не вставая со стула, тот поднял ногу и пинком отбросил его назад. Потом, поднявшись, с издевкой бросил:
— Ну?
Шейн произнес разбитыми губами:
— Ещё парочка таких ударов, и я не смогу ответить ни на один из твоих вопросов.
Протянув руку, Гордон с силой ухватил пальцами рыжую шевелюру сыщика. Он приподнял его за волосы и прижал к стене.
— Что за дела у тебя с семейством Брайтонов?
— Никаких дел.
— Снова лжешь. — Гордон с усмешкой отвел назад ногу-
Шейн торопливо сказал:
— Хорошо, хорошо. Что тебя интересует?
— Вот это лучше. — Гордон сел. — Что ты выяснил о Хендерсоне?
— Ничего.
— С такими ответами ты долго не протянешь.
— Тебе хочется, чтобы я что-нибудь придумал?
— Какие распоряжения они сделали насчет картины?
— Кто они? О какой картине идет речь?
— Ладно, легавый. Если ты того желаешь. — Наклонившись над Шейном, он обрушил на него свой огромный кулак.