Склонившись над холстом, он с величайшей осторожностью начал соскабливать сухую краску. Медленно, очень медленно под лезвием ножа стал обнажаться другой слой краски.
В комнате слышалось лишь хриплое дыхание мистера Монтроуза, наблюдавшего за движением ножа. Миллиметр за миллиметром под фамилией Робертсона стала проглядывать подпись Рафаэля.
Отступив на шаг, Шейн опустил конверт с деньгами себе в карман.
— Теперь вы должны быть полностью удовлетворены Монтроуз, — сказал он.
В раскрывшуюся дверь просунулась голова горничной:
— Некий мистер Гордон и два других джентльмена, — объявила она.
Мистер Монтроуз повернул голову к горничной, а Шейн воскликнул:
— Мой клиент! Он немного задержался, но он должен привести своего эксперта. Тот подтвердит подлинность картины, чтобы вы были абсолютно уверены в отсутствии обмана. Пригласите его, — приказал он горничной.
Он подошел к двери и, увидев входящего Гордона, усмехнулся. Молодой гангстер по имени Дик не отступал от него ни на шаг. Последним вошел Пелхэм Джойс. На его усохшем теле болтался костюм, оставшийся, по-видимому, ещё от дней юности.
— Мистер Монтроуз и мистер Хендерсон. Мой клиент мистер Гордон, — представил Шейн.
Гордон шагнул к столу и подозрительно глянул на картину.
— А это, — продолжал Шейн, беря за руку Джойса — известный художник и критик-искусствовед мистер Пелхэм Джойс.
Джойс чопорно поклонился. Хендерсон протянул руку и улыбнулся теплой, искренней улыбкой:
— Пелхэм Джойс? Рад видеть вас, сэр. Я счастлив познакомиться со столь известным знатоком искусства.
— Вы мне льстите, — коротко сказал Джойс. — Что здесь за суета с неизвестным Рафаэлем?
— Взгляните, сэр. — Хендерсон отошел на шаг в сторону, чтобы дать возможность Джойсу приблизиться к картине. Дик остановился позади, обмениваясь враждебными взглядами с Оскаром.
Стоя возле стола, Джойс разглядывал картину так, словно видел её впервые. Его губы шевелились, но вслух он молитвенно произнес лишь одно слово:
— Рафаэль!
— Мне удалось ввезти полотно в страну, поставив фамилию Робертсона поверх подписи мастера, — с важным видом объяснил Хендерсон. — Я только что соскоблил фальшивое имя.
Голос Джойса переполняли эмоции, когда он, обратившись к Гордону, заверил его:
— Подлинный Рафаэль.
Гордон хрипло спросил:
— Вы гарантируете подлинность?
— В подлинности картины нет ни тени сомнения. — Джойс говорил искренне и уверенно.
— Хорошо. — Губы Гордона — искривились, придав его лицу злобное выражение. Обращаясь к Шейну, он сказал — Хотя я предпочел бы не иметь с тобой никаких дел…
Шейн прервал его, подняв руку и многозначительным кивком указав на дверь. После некоторого колебания Гордон вслед за ним вышел в холл.
Когда Шейн протянул руку за деньгами, лицо его покрылось потом. Наступил решающий момент. Если Гордон передаст деньги незаметно от Монтроуза…
Все обошлось без осложнений. Полагая, что Шейн хочет урвать от сделки долю лично для себя, Гордон с угрюмым видом отсчитал в протянутую руку сыщика десять тусячедолларовых купюр.
Положив их в карман, Шейн вернулся в библиотеку и стал через плечо Джойса вместе с остальными рассматривать картину. В присутствии двух экспертов он негромко произнес:
— Конечно, я не утверждаю, что разбираюсь в искусстве, но в связи с этой фальшивой подписью мне пришла в голову интересная мысль. Откуда вам известно, что подпись Рафаэля подлинная? Разве можно исключить, что кто-то хитроумно написал «Рафаэль» на подписи подражателя?
Надувшись, как индюк, Д. К. Хендерсон начал пространно рассказывать о том, как его соколиный глаз узрел этот шедевр среди руин французского замка. Какие-либо сомнения относительно подлинности исключались.
Пелхэм Джойс, тем не менее, склонился над картиной и стал внимательно разглядывать подпись. Потом он воскликнул:
— Хендерсон, и всё же я полагаю, что это неумелая подделка оригинальной подписи Рафаэля. Боже мой! Вы позволили вашему воображению оторвать вас от реальности. Признаюсь, я тоже не был достаточно внимателен, допустил скороспелое суждение. Но, дорогой мой, — продолжал он покровительственно, — ведь вы-то хорошо знакомы с почерком маэстро, чтобы распознать подделку. – При этом он указал на некоторые несоответствия в написании букв, в то время как Хендерсон, задыхаясь от возбуждения, брызгал слюной, протирал глаза, а мистер Монтроуз неистово хватал его руками, бессмысленно повторяя: