– Ты в хорошем настроении, – заметила я.
Он кивнул.
– Я провел день с щедрым источником, плюс у меня было время осознать, что погнавшись за львом, я пренебрегаю серной.
Я задумалась о смысле этой ранее не слышанной пословицы, оценивая все ее нюансы.
– И мне надо быть благодарным за то, что у меня есть, хоть и хотел я другого, – закончил свою мысль Шон.
– С серной меня еще не сравнивали, – с улыбкой заметила я. – Они красивые? Или бурдюки на тоненьких ножках?
Шон рассмеялся бархатным ласкающим смехом, и приятный пряно-мускусный запах, исходящий от него, усилился.
– Боюсь, они именно бурдюки на тонких ножках, но не всегда – когда они молоды и худы, то вполне красивы.
Запах мускуса напомнил мне, что Шон голоден, и я жестом предложила пересесть на диван. Он с удовольствием подчинился, и заперев на всякий случай дверь, я села к нему на колени лицом к лицу.
Мы начали наше неспешное занятие. Как-то незаметно одежда была сведена к минимуму, и я таяла от нежных, горячих прикосновений. Шон намеренно не спешил, играя со мной, пробуя на вкус. Может, мне бы и хотелось чего-то более яркого, но я понимала, что в данном случае, в vis-обмене с инкубом, главное – умеренность и еще раз умеренность. Ведь сила инкуба – это даже не алкоголь, это наркотик, дозы которого всегда мало. Я тихо постанывала от удовольствия, по капле вспыхивая красным. Горячие руки, массажирующие плечи, поцелуи в шею и жаркая дразнящая сила – это был удивительный коктейль.
Время пролетело совершенно незаметно, Шон отдавал по чуть-чуть, и я не пьянела от его силы, оставаясь в полном сознании, забирал же он лишь ненамного больше, чем давал. Я все ждала, когда он перейдет к более активным действиям, но вдруг явственно ощутила странную смесь запахов ванили и корицы… Насытился? Уже? Мелькнуло легкое разочарование. Но! Я чувствовала себя отдохнувшей, посвежевшей и… наполненной. Шон сумел покормить нас обоих. Откинувшись назад в легком опьянении, он явно ожидал похвал, ведь он их действительно заслужил. Вместо слов я собрала светло-розовую, почти белую силу на кончике пальца и провела по его губам, он потянулся как за сладостью и слизал. Метка позволяла нам чувствовать друг друга – взаимную благодарность и полное удовлетворение друг другом.
– Пати… – тихо обронил он… «Как мне повезло» – эта мысль была столь яркой, что я услышала ее.
– Мне тоже, Шон.
Он тем временем принялся аккуратно и неспешно возвращать мою одежду на место, испытывая удовольствие от только что отлично проделанной работы. С довольной улыбкой он застегивал каждую мою пуговичку и заправлял блузку в юбку. В этом было что-то абсолютно мужское: он сделал то, что хотел и как хотел, выдержал экзамен и именно сейчас восстановил уверенность в себе и поверил, что все у него сложится хорошо.
Пересев в кресло, я с тихой улыбкой наблюдала, как он надевает и застегивает рубашку, накидывает пиджак и прячет в карман галстук… Иногда, как сейчас, внешность юного Пита кажется нелепой маской – Шон взрослый мужчина, много повидавший и много сделавший за свою жизнь, знающий себе цену и немного вальяжный.
7
И тут в дверь постучали. Досадливо скривившись, я дала знак открыть ее, хотя надо бы радоваться, что нас не побеспокоили раньше.
В дверях показался Тони, и они с Шоном уставились друг на друга. Благостное спокойствие как рукой сняло – эти двое явно почувствовали себя соперниками.
– А, волк…
– Розовый, – в тон ему бросил Тони.
Два самца на одной территории, в одной стае. Кто будет есть первым?
Шон глянул на меня, ожидая поддержки или подсказки, а я лихорадочно решала, как мне поступить.
– Тони мой оборотень, – нейтрально сказала я. – И он очень хороший боец. А Шон – инкуб, – веско добавила я, смотря на ТиГрея.
Но на того не подействовало, он пожал плечами, мол, что в этом такого. А вот Шон среагировал на мои слова как-то странно – он завелся, его охватил азарт.
– Леди позволяет нам разобраться самим? – сверкнув глазами, уточнил он.
А что? Хорошая идея. Главное, чтобы они друг друга не покалечили.
– Давай, хозяйка, – подмигнул Тони. – Давно я никому задницу не надирал.
Ох, зря он употребляет подобные выражения при инкубе – мелькнула мысль.