– Свет моей жизни, – обратился он, и я поняла, что он до сих пор думает на абсолютно чуждом, возможно, уже мертвом языке, – Ты помнишь, что нельзя поддаваться мне?
– Да.
– Дай руку.
Я протянула здоровую правую, пряча левую, но Шон заметил.
– Можно мне посмотреть?
Я нехотя протянула левую, она уже выглядела иначе, не прозрачной, а иссушенной, и стилет прижимался к плоти, будто его держали невидимые ножны.
– Убийца богов снова пришел в этот мир… – грустно произнес он и выпустил больную руку, затем бережно и нежно приложил к губам мою здоровую ладошку. В меня потек горячий обжигающий поток, и тут же тело скрутило от похоти, а с губ сорвался стон боли и наслаждения. Легко вырвав ладошку, я свернулась калачиком, отвернувшись от Шона, пытаясь справиться с бушующей силой.
– Ты умеешь, ты легко справлялась, Свет моей жизни. Ведь это лишь капля. Вспоминай-действуй-борись.
И действительно, чего это я… Перестав сопротивляться и сражаться, я позволила силе пронизать свое тело, сконцентрировавшись лишь на сохранении контроля над ним. Это было сладко и приятно, я оседлала силу, а не она меня. Стало намного теплее и светлее.
– Я готова принять еще, – обернувшись к инкубу, произнесла я, но он сидел на корточках, закрыв лицо.
– Шон, – позвала я.
– Свет… Не хочу чтоб ты видела-знала меня. Зачем? Зачем столько света?
– Шон, не бойся, каким бы ты ни был, я люблю тебя как друга, соратника и опору.
Он чуть раздвинул ладони, и показались желтые змеиные глаза, они дико смотрелись на вполне человеческой бритой голове.
– Ты голову брил, – ляпнула я, что пришло на язык. От удивления он провел рукой по макушке, тем самым раскрыв лицо.
Да… Ну длинные ноздри без носа я уже видела а вот рот раньше был заткнут кляпом, и теперь могла рассмотреть пухлые и очень подвижные губы. Слишком подвижные для человеческих. Я робко коснулась их… Из-за их мягкости и подвижности, рот казался беззубым. Шон вздохнул и чуть запрокинув голову, открыл рот – зубы были, но не все, на месте клыков были провалы. Вдруг клыки появились. Подобно змеиным, они были прижаты к нёбу, и теперь встали на место. На каждом была ярко алая, искрящаяся капелька силы. Я аккуратно сняла этот аналог яда. Любуясь двумя драгоценными каплями, все же не смогла устоять против соблазна, и сунула палец в рот. Во мне всё будто взорвалось, нахлынула нестерпимая жажда прикосновений, и я была готова кричать от плотского желания. Колени подкосились, я рухнула на песок.
Опять позволила силе бушевать, сохраняя контроль над телом, оставаясь неподвижной. Когда сладкая истома наполнила меня я наконец открыла глаза и взглянула на Шона. Уродец сидел скрючившись, подтянув колени к лицу, положив на них локти, а ладони на макушку, поза прячущегося. Глаза грустно наблюдали за мной.
– Шон, – встав на четвереньки, я приблизилась, он инстинктивно попытался отодвинуться, – Ну перестань меня бояться, пожалуйста. Да, рука ужасно выглядит, и стилет этот страшный, но ведь это же я…
Он сокрушенно покачал головой
– Ты такая чистая-невинная, Свет моей жизни, а я грязный-мерзкий урод-чудовище. Проклятая тварь.
Что на такое можно ответить? Я крепко взяла в ладони его голову, заглянула в испуганные глаза, в них отразился кто-то белый и красивый… Я?
– Ты мой друг, соратник и опора. Мы вместе. Какая я, такой и ты.
И я нежно поцеловала глаза с узким зрачком, они выражали чувства так же, как человеческие. Эти тонкие, трепещущие провалы ноздрей, дающие совершенный vis-нюх, эти мягкие и нежные губы… Его зрачки расширились, и он вспыхнул.
Тепло и свет полились в меня как живая вода….
30
Я открыла глаза и увидела Шона, обычного бредпитистого Шона, и дико огляделась. Большая пустая комната с огромными, грязными окнами, за которыми виднелись небоскребы.
Реальность. Фух…
В беспокойстве я села и повернулась, стараясь увидеть всё…. Тони спал чуть поодаль, свернувшись калачиком, в старом разваленном кресле, лицо было осунувшимся и больным. Я перевела взгляд на Шона.
– Что случилось? – просипела я.
– Ты ничего не помнишь? – ужаснулся он.
– Помню. Всё помню. Что с вами двумя случилось?
– Много чего, – с грустной улыбкой ответил он. – Прости нас, мы тебя подвели.
– Ой, не начинай, – раздражение хлестнуло девятым валом, и я испуганно замерла. Нет, я и раньше раздражалась, но чтоб так…
Я посмотрел на левую руку, закатив рукав; она казалась вполне обычной, если не смотреть vis-зрением.