4—5 июля волна стихийных митингов и демонстраций прокатилась в самом Ереване. Обстановка накалялась. Стихийность масс сошла на нет. Выступления и погромы приобрели характер хорошо организованной акции. Направляли толпу «боевики» так называемого Комитета «Карабах». Нападки на личный состав дивизии усилились. Как свидетельствуют записи в исторических формулярах частей, автобусы с возвращавшимися со службы с Театральной площади военнослужащими были забросаны камнями и бутылками. У места расположения их встретила толпа около пяти тысяч человек. Здесь в военных летели уже топоры, ножи и бутылки с зажигательной смесью.
Обстановка усложнилась настолько, что на ночь пришлось, говоря военным языком, занять круговую оборону: выставить на крыше и вокруг здания караулы. В эту же ночь моментально распространился слух о том, что часть полностью набрана из солдат и офицеров – детдомовцев. Семей, мол, у них нет, так что терять им нечего, и вообще они прибыли сюда, чтобы проводить карательные операции. По району поползли призывы типа: расправа над военными – дело национальной гордости.
Многие тогда откликнулись на эту провокацию. А события в аэропорту Звартноц даже называли расправой над ни в чем не повинными мирными гражданами. О том, что там произошло на самом деле, тоже известно из рассказов ветеранов дивизии, непосредственных участников той операции.
После митинга на Театральной площади в Ереване несколько тысяч человек на автомобилях и пешком направились к аэропорту, чтобы парализовать его работу. Надо признать, им это удалось – они заняли аэровокзал надолго. Создавалось впечатление, что к осаде экстремисты готовились основательно, даже наладили подвоз продовольствия, питьевой воды и постельных принадлежностей.
Неоднократные обращения к собравшимся, разъяснения им, что своими действиями они срывают работу аэрослужб всей страны, не нашли у них понимания. Никакие увещевания и просьбы не действовали. Поэтому было принято решение о деблокировании аэропорта. Солдат экипировали средствами защиты и активной обороны, предупредили о том, что применять силу можно только по особому распоряжению. Командование надеялось на мирное решение вопроса. К сожалению, произошло иначе. Увидев военнослужащих, толпа распалилась еще больше. Полетели бутылки, арматура, камни, куски стекла. Несколько минут солдаты стояли, прикрывшись щитами. Когда стало видно, что дело принимает серьезный оборот, был отдан приказ вытеснить осаждающих из здания.
Возбужденная, даже взбешенная толпа после изгнания из аэропорта искала, на чем бы выместить злобу. И надо же такому случиться, что на примыкающем к нему шоссе им встретились две машины с продуктами для солдат. Головная машина успела развернуться, второй же ЗИЛ сразу потерял управление, осколки разбитого лобового стекла засыпали кабину. Вооруженные палками, камнями, цепями, абсолютно озверевшие люди бросились на вторую машину, в которой находились три человека. Военным удалось спастись, пересев на уцелевшую машину.
Командование собрало экстренное совещание. Вывод был один – дальше так продолжаться не может. Решение, принятое на нем, на первый взгляд могло показаться рискованным, но время доказало, что это был единственно возможный вариант: примирение. Командиры и политработники вышли в район с предложением к наиболее авторитетным и уважаемым жителям встретиться и обсудить создавшуюся обстановку.
От ереванцев на встречу пришел 51 человек. Говорили долго. Рассказали о дивизии, рассеяли бредовые слухи о детдомовском подразделении. Короче говоря, внесли сомнения в, казалось бы, абсолютную уверенность населения в правоте их действий.
На следующий день военные сделали еще один шаг. Открыли ворота всем желающим, пригласили к себе детей и подростков, показали им технику, вооружение. Вечером обсуждали сложившуюся ситуацию, разъясняли свои действия, устроили открытый концерт самодеятельности.
Не сразу все наладилось, были еще эксцессы и конфликты, но дзержинцы уверенно придерживались выбранной тактики поведения. В течение недели ворота в часть были открыты. Организовывали концерты, показывали мультфильмы для детей, проводили викторины веселых и находчивых, конкурсы и аттракционы, где призами были солдатские пуговицы, пилотки, эмблемы, цветные карандаши, фломастеры. Во время этих встреч родители детей беседовали с офицерами, командирами, стихийно образовывался политический дискуссионный клуб, ставший со временем традиционным. Из фотоснимков, сделанных на вечерах, была выпущена фотогазета для местного населения. Подобные мероприятия проводились с 12 июля по 3 августа ежедневно. Результат был просто ошеломляющим. Люди приходили к нам извиняться. Солдатам приносили фрукты, конфеты, фотографировались с ними на память...
Добрую память о себе дзержинцы оставили во второй, октябрьской, того же 1988 г. командировке в столицу Армении. В течение месяца дивизия составляла резерв министра, находясь в готовности к выполнению внезапно возникающих задач. Действовать не пришлось, но само наличие войск гарантировало спокойствие в регионе. В конце октября воины дивизии вернулись в Москву.
ЧТО ПРОИЗОШЛО В БАКУ
Прошли ноябрьские праздники, завершился период усиления, объявленный в связи с ними, и в ночь с 22 на 23 ноября части соединения снова убыли в Закавказье. На этот раз в Баку.
Столица Азербайджана бурлила митингами и демонстрациями, на дрожжах карабахского конфликта и начинавшегося развала СССР там множились организации и группировки национал-экстремистского толка, ситуация в Баку вышла из-под контроля местных властей и правоохранительных органов. Площадь заполняли сотни тысяч людей – неработающих, протестующих неизвестно против чего и также неизвестно за что ратующих. В 136 вместительных палатках на Приморском бульваре ночевали самые непримиримые. На площади постоянно было около 100 тысяч человек. Выступления не прекращались. Смысл того, о чем вещали с трибуны лидеры Народного фронта Азербайджана, сводился к страшным по своей сути призывам: «Война – Армении», «Ни одного армянина в республике», «Формирование боевых отрядов».
В разных районах Баку в это время бесчинствовали экстремисты. Из квартир армян выбрасывали и поджигали вещи, хозяев избивали, тоже пытались сжечь, были и жертвы. В одну из ночей было более двадцати погибших, все – армяне. Это были уже не просто массовые беспорядки, это были грандиозные по масштабу волнения, создавшие чрезвычайную ситуацию.
В этой обстановке дзержинцы приступили к выполнению задач по поддержанию в городе режима особого положения (тогда закона о ЧП еще не было). Он предполагал ряд ограничений по торговле спиртным, его производству, по передвижению горожан. Объявлялся комендантский час. Часть личного состава дивизии несла комендантскую службу, другая – оцепила, с целью локализовать действия митингующих, площадь Ленина, третья находилась в резерве коменданта района 26 Бакинских комиссаров, которым был назначен комдив генерал-майор Виталий Босов.
Командование войск предпринимало все усилия, чтобы не осложнять обстановку и не будоражить население. Однако определенные силы, желающие дальнейшего развития конфликта, явно были заинтересованы в том, чтобы заставить войска открыть огонь, предпринять непродуманные меры.
Даже некоторые политические деятели высокого ранга и военачальники с большими, шитыми золотом звездами на погонах бросали порою комдиву Босову незаслуженные обвинения-упреки и давили на него при принятии решения, которое могло не просто повлиять на судьбу тысяч людей, но и поставить под угрозу жизни сотен солдат и мирных жителей страны. Так было в конце ноября 1988-го, когда один из военачальников уничижительно высказал генерал-майору Босову: «И ты, генерал, со своей хваленой дивизией не можешь эту толпу разогнать?!» Именно так – «ты», «хваленая дивизия», «разогнать»... Но комдив не торопился, делал все от него зависящее, чтобы не допустить провокации. Даже когда было принято решение провести спецоперацию по вытеснению незаконно митингующих с площади. Дивизия имени Ф.Э. Дзержинского была основной квалифицированной, подготовленной, надежной силой, способной такую операцию осуществить. Генерал Босов провел в своей комендатуре района имени 26 Бакинских комиссаров несколько бессонных дней и ночей – просчитал все возможные варианты, отверг «армейский» и даже «альфовский» (подобные операции – не их работа). Боевые порядки дивизии, приданные им части десантников и моряков Каспийской флотилии, силы местной милиции были расставлены, как того требовала неординарная ситуация, как позволял опыт каждого. В ту ноябрьскую ночь площадь перед Домом правительства была очищена мало что без жертв, но даже без единого серьезно пострадавшего с обеих сторон...