— Это тебе за песню, — сказал он. Прозвучало двусмысленно.
Афадель прижала арфу к бронелифчику и просияла взглядом и всеми бриллиантами.
— Спасибо! Спасибо, ваше величество! Следующую песнь я тоже посвящу вам, — пылко пообещала она.
— Не надо, — с расстановкой ответил он. Веко у него отчетливо подергивалось. — В следующий раз у нас конкурс исторической песни. Спой что-нибудь о битве… какой-нибудь битве, где не было меня!
— Я спою о битве Леголаса! — пообещала она.
— Я сказал — исторической! Леголаса тогда еще не было!
— Вы все — важные вехи истории, — возразила она, лаская короля взглядом.
Трандуил поплотнее запахнул мантию.
— Второй приз — для Следопыта, — сказал он, и в зал внесли серебряную арфу.
Бронзовая досталась лориэнцу, явно из политических соображений, а ривенделлец получил утешительный приз — кошель с золотом. Лучше б мы с ним поменялись.
— Ну что ж… Пора и попировать, — заявил король и первым двинулся в зал.
Ну а мне предстояло тащить проклятую арфу домой к Афадели. А потом тащить Афадель к ней домой…
19
Дела семейные
— Афадель, я умираю, — сказал я серьезно. — У меня жар.
— Не сдохнешь, — оптимистично ответила она и облила меня холодной водой. — Перегрелся немножко, бывает.
Поскольку она облила меня не только водой, но и ведром, я упал. На самом деле я мог и увернуться, но упасть и лежать было куда приятнее. Пусть даже и в луже, там было прохладно.
— Умираю… — простонал я.
— Ты же эльф! — сказала она укоризненно.
— А что, эльфу уже и помереть нельзя? — обозлился я.
— Помереть — сколько угодно. А вот болеть эльфы не болеют. Если только страдают от тяжелых ран.
Я не нашелся с ответом и встал на четвереньки. Мы вчера укатали столько бочек, что выглядели… непрезентабельно.
— Будешь болеть — маме скажу, — продолжила коварная Афадель.
— А я твоей скажу, что ты вчера на плесе вытворяла, — не остался я в долгу.
— А она не поверит!
— Да ладно! — сказал я с выражением. — У меня свидетелей минимум десяток!
— Это не свидетели, а соучастники! — отбрила она. — Между прочим, у них тоже мамы имеются!
На гражданском законодательстве Афадель собаку съела, так что я не стал спорить.
— А я думал, мы друзья, — горько произнес я и сел, придерживая голову руками. — А ты вот так…
— Ну ладно, — заворковала она, присаживаясь рядом и крепко меня обнимая. — Ну конечно, друзья! Но я же должна тебя как-то подбодрить!
— Ага, вот так… и вот так… да, Афадель, продолжай… — Я зажмурился. — Ты настоящая подруга, у меня уже почти все прошло…
— А что это у вас? — раздался над нами голос Леголаса.
Видимо, Афадель ему показала, потому что шаги удалились куда-то в сторонку.
Я не посмотрел на принца. Во-первых, я его уже видел, во-вторых, был не в силах поднять голову. В-третьих, вчера именно он был инициатором странной игры на выпивание. А в-четвертых, мне просто лень было шевелиться, благо Афадель умела работать не только руками.
— Ну, выздоровел? — спросила она.
— Ы-ы-ы… — блаженно ответил я. — Башка все еще болит…
— А почему у меня не болит? — вопросила Афадель.
— У тебя сейчас не критические годы…
— Ты на что это намекаешь? — подозрительно прищурилась Афадель. — Что я замуж никак не выйду, да?
— Тебя уже трое сватали, ты всех выгнала, — пожал я плечами и уткнулся во влажный мох.
— Разве это женихи! — презрительно сказала Афадель. — То ли дело наш Трандуил! Или хотя бы Элронд…
— Трандуил тебя не возьмет, — сказал я честно, — ему еще жизнь дорога.
— А Элронд? — сделала она стойку.
— Думаю, тоже не возьмет.
— Ты не оптимистичен, — заявила она и посмотрела в лужу. Увиденное ей явно не понравилось.
— Что же, я никогда замуж не выйду? — спросила Афадель.
— А я никогда не женюсь, с моими-то ушами…
— Одно ухо-то у тебя нормальное, — сказала она завистливо. — Слу-шай, а давай второе отрежем? Типа в бою орки отгрызли. На героя-то любая клюнет. Главное — не перепутать уши.
— Себе отрежь, — огрызнулся я. — Неудачники мы, Афадель. Я вроде рослый, симпатичный, ухо вот с брильянтовыми заклепками, а девушки меня не любят. А ты стройная, красивая, бронелифчик весь в самоцветах, но тебя тоже не любят. Как жить?!
— Ну… минус на минус дает плюс, — сообщила она мне единственное, что помнила из алгебры. Или геометрии — не силен я в науках.
Я вздохнул и посмотрел с намеком.
— Нет, Хвандир, не пойду я за тебя замуж, — скорбно сказала Афадель и пригорюнилась. — Мы-то ладно, а вот дети… детей жалко.
— Каких еще детей? — насторожился я.
— Предполагается, что в браке должны быть дети, — мрачно ответила Афадель. — И если тебе это будет сперва "А-а-а, круто!", а потом "У-тю-тю!", то мне их рожать. Что-то не тянет.
— Ну знаешь! — возмутился я. — Тебе рожать, а мне кормить! И учить!
— Да чему ты научить можешь… — отмахнулась она.
— Всему! Яблоки собирать, с гномами пить, русалокота добывать, мало ли…
— Это я и сама умею, — фыркнула Афадель. — И даже лучше тебя!
— Значит, мне остается только кормить. И на том спасибо.
— Чем кормить?! — ужаснулась она.
— Ну чем там детей кормят, — хмуро сказал я. Разговор о семейной жизни всегда действовал мне на нервы.
— Грудью, — ответила Афадель и показала бронелифчик. К такому я готов не был.
— О груди я как-то не думал, — признался я. — Ну грибы там, окорок, яблоки опять же…
— С ума сошел?! — она покрутила пальцем у виска. — Грибы и окорок… ну ладно яблочное пюре, но такое!
— Я люблю грибы, — обиделся я. — Значит, и дети мои должны любить. Не любят — не мои!
Мы переглянулись и заржали, потому что грибы любили оба. Во всех смыслах.
— Голова прошла! — радостно сказал я.
— Может, тогда сходим по грибы?
— Сезон мухоморов прошел.
— Причем тут мухоморы! Белых наберем, лисичек, опят.
— А дети? — осторожно спросил я.
— Я думаю, нам еще рано, — быстро ответила Афадель, и я выдохнул с облегчением.
К сожалению, наши мамы так не думали.
Мы бы еще посокрушались о своей тяжкой холостой доле, но тут нарисовалась мама Афадели… Не знаю, как она нас нашла, но вышла на наш пятачок как хорошо обученная охотничья собака…
— Доченька, скорее домой! Папа вернулся! — радостно вскрикнула она.
— Неужели! — воскликнула Афадель. — Бегу, мама! Ну, пока он помоется, побреется и переоденется, я и приду…
Папы Афадель я не видел никогда (так же, как и своего) и полагал, что он плод воображения мамы, а не полярный лучник на страже рубежей… А вот поди ж ты.
Афадель убежала знакомиться с папой, а я остался завидовать там, где лежал.
Однако меня звали в гости, пришлось идти.
Увидев папу Афадели, я постарался прикинуться деревом, просто на всякий случай. Это был эльф выдающихся габаритов, куда там королю нашему Трандуилу, а уши его можно было завязывать на затылке бантиком. Должно быть, клюква на севере уродилась…
Это дерево, в смысле папа, прибыл не один. Его спутника я не сразу разглядел за папашиными мускулами. Светловолосый, молодой, но не слишком, эльф, тоже накачанный будь здоров.
Под туникой бугрились такие мышцы, что я почувствовал себя неполноценным. Думаю, из этого типа получилось бы два, а то и три Леголаса. Насчет Трандуила не уверен. Максимум полтора.
При этом он помалкивал (только ел) и скромно улыбался в некоторых случаях. Говорила в основном мама Афадели.
Мы с подругой начали переглядываться, и это явно заметил ее папа.
— А ты кто? — ласково спросил он у меня.
— Я друг Афадели, — признался я. — Детский.
— А выглядишь взрослым…