стрекот мотора, из-за ближайшего. острова выскочил. тупорылый катерок с фонарем на носу и ринулся прямо к ним.
— Егерь! — испуганно зашептал Петр. — Гаси свет. Рыбу за борт! — И стал суматошно хватать плотву, швырять ее куда попадя.
— Ты что, спятил? — осадил его Костик, брезгливо стирая со щеки брызнувшую в лицо икру. — Я твоего егеря в гробу видел...
Однако егерь вовсе не походил на покойника. Будто влитый в корму, в форменной фуражке с высокой тульей, тяжелом армейском плаще с капюшоном, он подкатил к ним, словно сила сама, как власть сама, и, сделав крутой вираж, намертво закольцевав плоскодонку, резко заглушил мотор. И напрасно Петр отворачивался, прятал лицо от фонаря, высоко поднятого егерем,
— Ты, Кузьмишкин?
— Ну я...
— А это кто с тобой?
— Ты меня светом не слепи! — вломился в амбицию Костик, заметив, что егерь лишь по первому впечатле нию грозен, а приглядеться — мужик как мужик. — Ты меня знаешь, чтобы светом слепить? Может, я министр той же рыбной промышленности. Из Москвы на отдых прибыл.
Егерь, будто глух был, заглянул в лодку.
— Давно поймали?
— Только что, Леонидыч, — с подобострастной поспешностью ответствовал Кузьмишкин. — Живая еще.
— Ну коли живая, пускай живет себе на здоровье... Ясна мысль? Давай ее назад в воду. — Это как назад? — закричал Костик. — Умный какой нашелся. Ты сначала налови ее, а потом распоряжайся!
— На штраф нарываетесь, товарищ, — насупился в фонарном свете Леонидыч. — Могу устроить...
— Нет, ты глянь только, Петро, — Костик судорожно поворотился к мелиоратору, ища поддержки. — Дожили, называется, выходит, и рыбы нельзя половить. Это-то мне, местному, тутошнему, приехавшему на пару дней к родной мамане. Трудяге от комля, строителю заслуженному, бульдозеристу... Издевается он надо мной, что ли, твой Леонидыч?.. Ну нет, формалист несчастный, не с тем связался, я тебе покажу, как слепить рабочего человека!..
—Я, промежду прочим, не только под штраф могу подвести, — сказал Леонидыч. — Могу и под суд вас упечь, товарищ, заслуженный строитель.
— За что? — картинно взрыднул Костик и картинно рванул на груди рубашку.
— За это самое — незаконную ловлю запрещенной снастью в неположенное время.
Костик застегнул рубашку, ощупал пуговицы — все ли целы?
— Ну хорош‚ — сказал спокойно. — Зря прикидываешься глупым, вижу, умный ты. А раз так, давай логически рассуждать, по-современному. В этом озере мужики испокон веку рыбу ловили, и от этого ее отнюдь не убывало. Тебе бы, законнику, пошире на данное явление посмотреть, с горки из-под руки... Кто губит рыбу? Я? Или этот вот температурящий мелиоратор Петр? Цивилизация ее губит. Разумеешь, что значит такое слово — ци-вили-за-ция! А точнее — вредные отходы промпредприятий — раз, минудобрения и ядохимикаты — два, свинофермы и сырзаводы — три, проникающая радиация — четыре...
— Что, что? — хмыкнул егерь, явно заинтересованный.
— Проникающая, говорю... А потом плюсуй к этому следующие факторы...
Долго объяснял Костик, почему гибнет рыба, и допек-таки егеря. Засмеялся тот, махнул рукой:
— Езжайте!
— Понял, стало быть. Молодец! — похвалил его Костик.
— Езжайте уж, прощаю попервости...
Спиной почуя недоброе, Костик обернулся как раз в тот момент, когда Петр опускал за борт последнюю рыбешку.
И с мережей чуть не расстались. Объявив ее конфискованной, Леонидыч ухватился за мотню и начал перетаскивать мокрое сетево к себе в катер. Тут уж пришлось заплакать, запричитать Кузьмишкину, назвать подлинного владельца снасти — бычара Николащу, который уж, наверное, спустит на него самого свирепого быка, если он, Кузьмишкин, не вернет мережу.
— Миловать так миловать, — сказал на это великодушный Леонидыч и перекинул мережу обратно в их плоскодонку.
Под конвоем катера, брунжавшего позади на малых оборотах, они вернулись к месту, откуда пускались в плавание. Пожелав им никогда больше не выступать в некрасивой роли врагов природы, егерь умчался в ночь. Плюнув ему вслед, Костик взялся было поворачивать лодку вновь в открытые воды, но тут случился бунт на борту: Кузьмишкин сказал, что прощальные слова Леонидыча были правильные, глубоко проникли в его сознание и никуда он больше не поедет. Костик не на шутку взъярился, хотел возвратиться к речке один, но мелиоратор молча вырвал у него из рук весло, подхватил на плечо мережу и решительно полез вверх, держа курс к дому.