Шофер посмотрел на них через стекло, закрыл двери. Мотор заработал, послышался легкий толчок от включаемой скорости, и автобус тронулся.
12. НОЧЬЮ В КВАРТИРЕ ГРОМОВА
– У тебя глаза светятся, не смотри на меня…
– Это от приемника.
– Все равно… зеленые, как у кошки…
– Это от приемника… Хочешь выключу?
– Не надо… Пусть играет… А глаза я закрою. – Леночка прикрыла ладонью глаза Громова.
Они лежали на узкой холостяцкой кровати Евгения Семеновича. В комнате было светло от встававшей луны, от еще не успевшего потемнеть неба и от реки, протекавшей неподалеку за окном. Где-то рядом настойчиво и монотонно ныл комар.
– Я хочу есть, – сказал Громов.
– Холодильник, конечно, пустой?
– Там еще остались шпроты и колбаса.
Леночка набросила на себя рубашку и прошла в кухню. Евгений Семенович слышал, как она в темноте при свете лампочки холодильника готовит бутерброды.
– И принеси коньячку! – крикнул Громов.
В буфете звякнули рюмки. Мягко, коварно захлопнулся холодильник.
– Не могу найти лимона. – Голос у Леночки был деловитый, как у всех женщин, когда они попадают на кухню, пусть даже чужую.
– Мы его съели. Больше нет. Обойдемся.
Послышалось журчание воды: Леночка вымыла руки.
Она постоянно мыла руки, словно врач.
Из открытого окна потянуло свежестью. Запахло тиной, мокрыми камышами, лягушками, сырым песком. Евгений Семенович жадно втянул воздух, волнующий детскими воспоминаниями, и натянул простыню до подбородка.
Пришла Леночка, села на край кровати, поставила тарелку с бутербродами Евгению Семеновичу на грудь. В ее правой руке, зажатые между пальцами, позвякивали рюмки.
– У тебя дрожат руки? Ты замерзла?
– Нет… Я просто нервничаю.
– Боишься, кто-нибудь придет?
– Нет… Я знаю, к тебе никто не придет. Ты нелюдим. Хотя у тебя огромная квартира. Зачем тебе такая квартира?
– Ты боишься, что…
– Не говори про это.
– Поэтому, да?
– Вся моя жизнь изменилась…
– Моя тоже. Давай выпьем за это.
– Давай.
Он приподнялся на локте и взял из ее руки рюмку. Звон стекла на мгновение заглушил писк комара и далекий шум деревьев – это шумел под ветром дубовый лес за речкой. Иногда доносилось урчание машин, осторожно пробиравшихся через хлипкий деревянный мост.
– Кончилась пластинка… Хочешь еще включу?
– Включи…
– Что?
– Поставь наугад.
Леночка, морщась, выпила рюмку, подошла к приемнику и поставила пластинку. Зазвучал вальс Штрауса.
– Вечная мелодии.
– Да…
Леночка опять села на кровать.
– Хочу, чтобы всегда было так: ночь, ты и музыка.
Он обнял ее за талию.
– Глупая. Так не бывает…
Она вздохнула.
– К сожалению.
– Возьми бутерброд, а то я все съем.
– Не хочу… Мне приятно так…
– Ты, как пьяница, не закусываешь. Иди ко мне, а то замерзнешь.
– Подожди… Я хочу сказать… В ту ночь, когда ты вдруг подошел ко мне в темноте… в пещере… Я сразу поняла, что произойдет такое… Вся моя жизнь словно раскололась на две части: прошлую и будущую… Я, наверно, предчувствовала… Я тогда подумала: вон кто-то идет. Чьи-то шаги. Это шаги судьбы… Я ни капли не испугалась, даже обрадовалась… Кто бы ни вышел из-за поворота, все равно прежней Лене конец, будет новая… Хорошо, что это оказался ты. Ты мне всегда очень нравился.
– Ты вся тряслась.
– Это от неизвестности… Но я, честно, не боялась… За те часы, что я пробыла одна, я уже похоронила себя… и шаги означали для меня новую жизнь… Даже если бы пришел Старик…
– Не надо про это.
– Хорошо, что пришел именно ты.
– Я тебя искал повсюду… Кричал, бежал…
– Меня одну?
– Всех, но тебя особенно.
– Я все думаю об этом командированном…
– Его найдут… Он не мог далеко уйти.
– Не найдут… Его поманил Старик… Я сама видела…
– Выбрось этот бред из головы. Мы же договорились.
– Ладно… Теперь все это позади… Как интересно устроено в мире. Я жила размеренно, скучно, каждый день одно и то же. Хоть от мужа ушла, а то бы уже народила кучу детей… И вдруг все изменилось. Понеслось в бешеном темпе. Неизвестность впереди. Риск. Каждый час – как год… Я даже не знала, что так можно жить… Представляешь, даже не подозревала… Оказывается, можно, да еще как интересно. Не встреть я тебя, так бы и ссохлась в этом Петровске. Оглянуться не успела бы, а уже старуха. И ничего не видела. Ничего не испытала. Самое главное, считала бы, что это нормально… Потом бы меня закопали, и все. А ведь посмотри, какое у меня молодое, сильное, красивое тело!
Леночка сбросила рубашку.
– Я знаю… Оденься, а то холодно,
– И я здорова.
– Ну и прекрасно. Успокойся.
– Мне только двадцать семь. Еще десять лет я буду красивой, сильной! Представляешь? Целых десять лет! Ты меня не разлюбишь за десять, лет?
– Нет, конечно.
– Может, и разлюбишь. – Леночка сразу сникла. – Встретишь какую-нибудь получше, помоложе, но года два ты все равно мой. Никуда от меня не денешься, мы с тобой связаны теперь одной веревочкой. Когда мы уедем?
– Ты же знаешь. Сейчас нельзя.
– Ну приблизительно?
– Может быть, через полгода… Если все будет хорошо…
– Все будет хорошо. Я верю тебе. Ты такой умный, такой решительный… Ничего не боишься.
– Хочешь бутерброд?
– Нет.
– Тогда я доем.
Евгений Семенович доел бутерброд. Леночка смахнула с его груди крошки и отнесла на кухню тарелку и рюмки.
– Значит, еще полгода.?
– Да.
– Я никогда не ездила на теплоходе… Сколько прожила, а не ездила…
– Ну вот теперь поедешь.
– И мы построим себе дом в горах…
– Да.
– Как это здорово – дом в горах… Свежий ветер… Я повешу на окна занавески с птицами… Ветер будет трепать занавески, и будет казаться, что птицы прыгают…. И я посажу маленький огород для себя… помидоры, огурцы, капусту, морковку… Веранду построим на восток, чтобы утром солнце…
– Хватит болтать, иди ко мне.
Леночка скользнула под простыню: тело у нее было гладкое и холодное, словно мраморное.
– Милый, – шепнула она, прижимаясь. – Мне жалко его… Мы ведь на его несчастье строим свое счастье…
Он нашел ее губы.
13. НОЧЬЮ В АВТОБУСЕ
Костя видел в окне ее отраженный профиль. Женщина достала из сумочки зеркальце, потом помаду, чуть подвела губы. Через минуту она смахнула с плеча пушинку. Ее лицо летело по оврагам и посадкам.
– Странно, – сказал Костя, не обращаясь прямо к соседке, – автобус совсем пустой.
Женщина чуть повернула голову в его сторону.
– Наверно, у завода сядут, – сказала она.
Но автобус прошел мимо заводских ворот – на остановке под фонарем не было никого. Костя, пригнувшись, посмотрел на заводоуправление. Все окна были темны, значит, Леночка дома…
– Вы живете в Петровске? – спросил Костя. – Что-то я вас ни разу не видел.
– Нет. Я приезжала в гости. – Женщина ответила сухо.
Костя откинулся на спинку сиденья. У соседки был красивый профиль и красивая грудь.
«Если она живет в Суходольске, – подумал Костя, – надо с ней провести завтрашний день. Что я – хуже других? Или не командированный?»
Костя усмехнулся, посмотрел за окно. Автобус уже выбрался за город и мчался по автостраде, разрезая ночь лучами фар. Мелькали белые, как горящие свечки, столбы с расходящимися сияющими нитями – проводами.
– Вы сами из Суходольска? – спросил Костя, повернувшись к соседке.
– Да.
– Работаете или учитесь?
– Работаю.
– Если не секрет – где?
– Секрет.
– Вот как… Значит, военная тайна?
– Значит, военная.
Женщина закрыла глаза, давая понять, что не хочет больше поддерживать разговор.
«Какая-нибудь паскудная работенка, – подумал Костя. – А может быть, от меня разит винищем… Ну и пусть…»
Костя обиделся и отвернулся к окну. Мотор ровно гудел. Шофер, попыхивая сигаретой, с любопытством поглядывал через зеркальце в салон: наверно, его тоже интересовала эта женщина. От стенки исходило тепло, и Костя задремал.