– Что же могут задумать кошки? Как поймать мышь? Я тоже задумал поймать мышь.
– Нет… Кошки думают не только о мышах. Они коварные.
– По отношению к тебе я не коварный.
– Хотела бы верить, – вздохнула Леночка.
Громов погладил ее по волосам.
– Ты сегодня очень красивая…
– Я не успела сделать прическу.
– Ты и без прически… – Громов стал расстегивать на кофточке пуговицу…
– Не надо… Кто-нибудь пойдет…
– Кто здесь пойдет?
– А вдруг…
…Они лежали рядом. Крона дуба только на самой верхушке горела солнцем. Земля была еще теплая. С дуба изредка падали желуди и сухие листья. Листья падали осторожно, желтыми комочками обходили сучья своих еще зеленых собратьев и опускались на землю с покорным шорохом; желуди же простреливали крону, словно пули, с вызовом щелкали по земле. Листьям не суждено было возродиться – желуди несли в себе новую жизнь.
– А вот ревизор, – сказала Леночка. – Если его найдут… Ты его боялся. Правда, ты его боялся? Он что-то знает?
– Он учуял. Просто учуял, ничего он не знает. Есть такие люди – чуют за версту. Но его не найдут. Он попал в лабиринт, а оттуда нет выхода.
– А ты бы смог его спасти?
– Нет. Пещеры тянутся на тысячи километров, до самого моря.
– Откуда ты знаешь?
– Так говорят.
Они помолчали. Леночка о чем-то думала.
– Ведь ты его нарочно завел туда, – сказала она. – Я сейчас только догадалась.
– Бред. Городишь чушь. – Главный инженер зевнул, стал застегивать рубашку. – Если уж кто завел – так это ты. Вы с ним оставались вдвоем. А я был совсем в другом месте.
– Ты на меня не вали.
– А ты на меня. Он сам заблудился. Заблудился, и все.
Леночка пристально посмотрела на Евгения Семеновича.
– Завел… Не знаю уж как, но завел. Как я раньше не сообразила… Чтобы концы в воду.
– Какие концы? Он же ничего не знал.
– Ну так мог узнать,
Громов резко поднялся, посмотрел на часы.
– Ладно, хватит болтать, – сказал он. – Поговорим о деле.
– Что еще ты задумал?
– Через несколько часов приедут два человека. От их решения – расширять завод или нет – зависит наше будущее. Мы их должны очаровать. Есть такое старое романтическое слово – очаровать. Поняла? Одного я беру на себя. Другого очаруешь ты.
– Что это значит?
– Не прикидывайся маленькой.
– Ты хочешь… ты хочешь, чтобы я с ним…
– Не обязательно. Напои, закрути голову. Вы это умеете. Меня это не касается. Ревновать я не буду. То есть буду, – поправился главный инженер, – но я сумею справиться со своей ревностью. Задача ясна?
– Но это… Это аморально. Если бы я узнала, что ты… Я бы тогда… Я бы… возненавидела тебя…
– Аморально, не аморально, – поморщился главный инженер, – это все слова. Символы. Существуют не слова-символы, а дела, поступки, конечный итог. Запомни это раз и навсегда. Говорятся слова, клеятся ярлыки, плетутся интриги, а потом, когда приходит конечный итог, все это напрочь исчезает и очень скоро забывается. А итог остается.
– Конечный итог один, – сказала Леночка.
– Верно. От этого итога никуда не уйдешь. Но перед этим есть еще один итог. Живой. Трепещущий, прекрасный, радостный. У каждого он свой. И каждый, перед тем как уйти в иной мир, хочет подержать его в руках. И этого он добивается любыми путями. Средства не важны.
– Какой же он… этот итог?
– Разный. Тебе, например, хочется быть красивой, нарядной, иметь ребенка и не зависеть от прозы жизни. Ведь верно?
– Допустим…
– Не допустим, а точно. Поэтому ты и ограбила кассу, и помогаешь мне.
– Зачем такие слова? – поморщилась Леночка.
– Я же сказал, слова ничего не означают – это символы. Так что обижаться не стоит.
– А у тебя какой итог?
Главный инженер посмотрел на сообщницу.
– Такой же, как и у тебя. Они совпадают.
Леночка покачала головой.
– Нет… Ты берешь высоко. Тебе всего мало. Я думала, что ты умрешь от радости при виде этих денег, а ты на них даже и не смотришь. Ты хочешь идти все выше и выше.
– Ну допустим, – сказал Громов. – Однако на данном этапе наши пути совпадают, верно?.. Так сделаешь?
Он привлек к себе женщину.
– Ты такая умная, обаятельная, тонкая… Вовсе и не обязательно ложиться с ним в постель. Зато скоро… Помнишь… белый теплоход… домик в горах… Квартира в Москве, по стенам ковры, гобелены, а ты в бархатном платье, на шее жемчужное ожерелье, на пальце – брильянт… Гости…
– Ладно, – сказала Леночка. – Сделаю. Ты знаешь, чем взять.
Они встали.
– А как будем с этими деньгами? Куда мы их спрячем?
– Я отнесу их в Пещеры. Там у меня есть укромный уголок.
– Нет, – покачала головой кассирша. – Я хочу тоже знать, где они лежат.
– Ты мне не доверяешь?
– Доверяю, но мало ли что…
– Хорошо, – решительно сказал главный инженер. – Мы их закопаем здесь, на свекловичном поле. На несколько дней. А потом вместе перенесем в тайник в Пещеры. Здесь их, на свекле, никому в голову не придет искать. Согласна?
– Согласна.
Громов взял мешок, поднял с земли ветку и зашагал от дуба в сторону поля, громко считая шаги.
– Раз! Два! Три! Четыре!
На сотом шаге он вырыл руками в борозде ямку, положил мешок и заровнял землю.
– Запомнила? Сто шагов от дуба. Я вот ветку здесь воткну. Запомнила?
– Запомнила…
– Ну, молодчина. Вот тебе ключи от квартиры. Приведи там все в порядок. Продукты и все, что надо, – в холодильнике. Часика через полтора мы заявимся. – Громов поцеловал Леночку в лоб. – До встречи, у меня еще дела. Сначала еду я, а ты через полчаса следом.
Он вскочил на велосипед и поехал в сторону города, не оглядываясь.
Комиссия прибыла около десяти. В комнату вошли два пыльных, уставших человека. Один молодой, маленький, худенький, с длинными руками и длинной шеей, в очках – «сморчок», окрестил его сразу Евгений Семенович; другой уже в возрасте, под шестьдесят, крепкий, плечистый, грузный – «боровик».
К тому времени Леночка привела квартиру в полный порядок: все сверкало чистотой, на окнах нарядные шторы – принесла свои, – мебель расставлена по-новому, более удобно, со вкусом. Громов всегда страдал от неповиновения мебели, она сама располагалась по квартире, занимая преимущественно неудобное положение.
Но вершиной творчества Леночки был стол. Он находился абсолютно в соответствии с рекомендациями книг и журналов по правилам хорошего тона: вилки, ножи, салфетки лежали там, где им и положено лежать; тарелки и рюмки занимали абсолютно правильное положение по отношению друг к другу; холодные закуски, украшенные зеленью, просто взывали к немедленному употреблению; в довершение всего стол украшало несколько неброских, но изящных – Леночка много читала про японскую икебану – букетиков цветов.
Войдя в комнату и увидев это великолепие, гости слегка обалдели. По дороге шофер успел сообщить, что они едут на квартиру к главному инженеру, они знали, что тот холостяк, и ожидали встретить обычный холостяцкий прием: стол, застланный газетами, немытые окна, расшатанные стулья, кое-как вымытый пол и прочие вещи, которые, как ни приводи их в порядок, все-таки выдают своего хозяина то невытертой пылью, то застрявшими в щелях хлебными крошками, то выглядывающей из какого-нибудь укрытия пустой бутылкой – мстят за отсутствие внимания.
Леночка была ослепительна. Пышная прическа, платье из болгарского кримплена – синие птицы по серому фону, янтарные бусы, красивый перстень – позолоченное серебро со стеклянным камнем, в меру подсвеженное лицо, приветливая улыбка.
Сморчок как увидел кассиршу, так и впился в нее своими телескопическими очками. У него от удивления сделался глупый вид.
– Леночка, – представил Перову главный инженер. – Работник нашего завода. Любезно согласилась помочь старому холостяку принять гостей.
– Владимир, – забормотал очкарик. – Володя… – И застыл, вытянув руки по швам.