— Поди теперь, покривляйся! — засмеялся осёл и махнул хвостом.
Тень тоже махнула хвостом.
— Ах, так! — сказал осёл. — Ну, я тебе покажу.
И он пустился бежать. Осёл бежал так быстро, что тень еле поспевала за ним. Долго бежал он. Прибежал к берегу. Внизу синел омут.
— Я тебя утоплю! — сказал осёл тени.
Что осёл задумает, то и сделает.
Разбежался осёл и прыгнул в воду. Омут был глубокий, он еле выбрался на другой берег, в ушах у него было полно воды. Он присел на песок, чтобы вытряхнуть воду из ушей, и тут у него прямо горло перехватило: рядом на песке сидела тень и вытряхивала воду из ушей.
— Ах, так! — сказал осёл и задумался.
Думал он долго, у него даже голова заболела. Вы знаете, если осёл сел думать, он что-нибудь да придумает. Например, осёл придумал, как есть терновник, чтоб шипы не кололи язык, и надо сказать, что в этом деле он мастак.
Он решил, что, раз тень его разозлила, он должен разозлить её в отместку. Осёл направился к воде. Теперь тень шла впереди, и длинноухий посмеивался над ней. Она в воду — осёл за ней. Добрались до берега, но берег был крутой, и тени пришлось поплавать. Она села на берегу и начала вытряхивать воду из ушей, а осёл делал то же самое. Он даже корчил ей рожи и так смеялся, что слышно было в селе Черказка.
Потом тень побрела на луг, а осёл шёл следом и кривлялся. Как только она стала щипать траву, он тоже начал щипать траву. Набив животы, тень и осёл пошли к селу. Тень трусила впереди, осёл наступал ей на пятки, а вы знаете, как это плохо, когда вам наступают на пятки, особенно на бегу.
— Я из тебя душу вытряхну! — пообещал длинноухий.
И он шёл за ней по пятам, ни на одну минутку не давая остановиться. Осла ничуть не интересовало, что тень устала, что у неё болят ноги. Он ведь и сам устал, и у него болели ноги, но уж если осёл решит отплатить за обиду обидой, он всё вытерпит.
По дороге им повстречался старый крестьянин.
Тень остановилась и о чём-то спросила старика, а осёл сказал человеку:
— Почему ты не побьёшь свою тень? Разве не видишь, что она плетется следом и передразнивает тебя!
— Зачем её бить, — отозвался старик.
— Не я её несу, сама идёт.
— Да, но если тень тебя обижает и передразнивает, этого терпеть нельзя! Так считаем мы, ослы!
— Это дело твоё, — отвечал человек.
— Тень твоя, поступай, как знаешь.
— Я из неё душу выну, — сказал осёл.
— Целый день ходит рядом и дразнится. Мы, ослы, ужасно чувствительный народ.
И он погнал тень дальше.
Скоро он почувствовал, что в груди как будто что-то оборвалось, что он больше не может гнаться за тенью. Тень тоже еле держалась на ногах и скоро на всём скаку рухнула в придорожную канаву. Осёл упал рядом с ней. Он чувствовал, что умирает.
— То-то! — сказал осёл. — Я умру, но тень тоже умрёт.
И умер.
Потому что он был осёл, а вы знаете: уж если осёл что-нибудь заберёт в голову — непременно сделает.
Пламен Цонев
Сплетённые рога
Там, где джунгли и пампасы, где шакалы воют басом, где сплелись лесные тропы — две прекрасных антилопы с очень длинными ногами и с ветвистыми рогами спор затеяли однажды: «Кто трусливый? Кто отважный?» Только спор довольно скоро перешёл в большую ссору…
Обе хмурятся сердито и о землю бьют копытом! Смотрят с веток птицы робко: разошлись враги на тропке, от обиды запыхтели, друг на друга посмотрели неподвижными глазами и— ударились рогами! Всё решится в ходе боя!.. Только что это такое? Бой затих неистовый — сплелись рога ветвистые. И ни туда, и ни сюда… Вот несчастье! Вот беда!
Не распутаться никак… День прошёл, спустился мрак. Хоть трясутся от испуга, но не смотрят друг на друга — не свели, как видно, счёты…
Только плохо: есть охота! По тропинкам бродят вместе… Тут уж, ясно, не до мести.
Значит, нужно помириться…
— Ох, устала я, сестрица! Всё. куда-то мы идём… Лучше ляжем, отдохнём!
— У тебя одна забота! Ну, а мне поесть охота. Лучше, милая, нагнись — вон трава, давай пастись!
— Я нагнусь, но ты сперва согласись, что я права!..
Хоть обеих голод гложет, уступить никто не может. Ходят, бедные, по кругу и не смотрят друг на друга. Что тут делать? Как тут быть? Ох, как хочется им пить! И, конечно, знает каждый, как нещадно мучит жажда.
— Пожалей меня, сестрица! Наклонись…
Хочу напиться…
— Я нагнусь, но ты сперва согласись, что я права!
— Нет!..
— Просить не стану дважды. Умирай тогда от жажды!
Хоть обеих жажда точит, уступить никто не хочет. Ходят, бедные, по кругу и не смотрят друг на друга…
Но однажды, в день прекрасный — тихий, солнечный и ясный, прилетел к ним попугай и заохал:
— Ай-ай-ай! Что за ужас! Что за страх! Кто-то прячется в кустах!.. Ах, скандал, скандал, скандал! Караулит вас шакал в самой гуще, в самой чаще, как разбойник настоящий. Ох, наделает он бед — съест вас, видно, на обед!
— Р-р-р… Что за звуки, что за топот!
У-у-у, как пахнет антилопой! Не напрасно ждал я, нет! Чудный ждёт меня обед! Я поесть всегда готов…
Тут он вылез из кустов:
— Не одна, а две? Удача! Долго сыт я буду, значит, — аж до самого заката… Жаль, немного худоваты.
Ах, как страшно! В чём спасенье?..
…В то же самое мгновенье антилопы разбежались, тесно спинами прижались и направили рога прямо в страшного врага! «Бу-у-ух!» — от гнева фыркнув глухо, распороли ему брюхо! Загудела мошкара:
— Молодцы! Ура! Ура! Вместо вкусного обеда негодяй рогов отведал!
Как случается порою, вдохновил успех героев. И они, собравшись с силой, «бу-у-ух!» — рога освободили!
И живут себе доныне под высоким небом синим, где сплелись лесные тропы, две прекрасных антилопы, с очень длинными ногами и с ветвистыми рогами. И живут они с тех пор в дружбе, и не зная ссор, и друг другу помогая.
Где одна — там и другая. Всюду вместе — пьют, едят, рядышком в траве лежат и вдвоём встречают зори. Вместе в радости и в горе.
Хоть распутали рога, вместе бьют они врага.
А теперь они, дружочек, поселились между строчек. И бояться им не надо ни стихии, ни засады. И пока они дружны, им угрозы не страшны!
Любен Дилов
Что недосказано
Один крестьянин очень хотел, чтобы его сын стал старостой села. Разве плохо управлять целым селом? А как приятно, если тебя спросят, кто ты, ответить: «Я — отец старосты!»
Но как вывести сына в старосты?
Надо иметь много денег. Или много земли.
И, конечно, кое-что и в голове иметь.
Деньги можно нажить. Землю можно купить. Но как узнать, есть ли что в голове у сына?
Крестьянин решил взять его с собой на мельницу. В те времена на мельницу съезжалось много народу. Жернова вертелись медленно, и, чтобы смолоть муку, иногда приходилось ждать не один день. Целыми днями помольщики сидели во дворе, говорили о том, о сём.
— Слушай хорошенько, что будут говорить люди, а потом растолкуешь мне их слова! — наказал отец сыну.
В тот день на мельнице они застали только одного старика. Он сидел на солнышке и курил глиняную трубочку. Усы у него были жёлтые от табачного дыма.
— Тебе хорошо… — сказал старик крестьянину. — У тебя вон помощник есть. Одно время я вот так же ездил с отцом на мельницу.
Как обмолотим весь ток, нагрузим телегу, впряжём волов и целую неделю домой не возвращаемся.
Скоро подъехал ещё один помольщик. Он подсел к ним и начал нахваливать свою жену: и работящая она, и хозяйка такая, что всё в доме блестит, а стряпает — пальчики оближешь.