Он разулся и последовал за Нори.
Глава 7. В плену страстей
Нори скинула куртку и джинсы, оставшись лишь в рубашке. Она закуталась в одеяло и сидела тихо, как мышка. Волнение колотилось где-то под горлом, отдаваясь нервной дрожью в кончиках пальцев. Она, конечно, очень его хотела. До боли, до тряски. Разговоры во время обхода территории и у костра растревожили ее сердце, разбередили душу. В печальной истории Эрика она видела отражение собственных чувств. Она знала, что нечто подобное будет испытывать через много лет, говоря кому-нибудь об Артуре, своей любви к нему. Эрик любил Стейну и будет любить всегда, она любила Кеннета, и вряд ли когда-то это чувство оставит ее. Он не был гостем в ее сердце, он поселился там навсегда.
Наверное, впервые Нори осознала, что никогда не будет с Артуром Савицким. Как бы она ни стремилась к нему, как бы ни желала, но он всегда будет относиться к ней, как к девочке для забав. Не более. И не было в этом ничьей вины. Раньше Нори полагала, что на пути к ее счастью стояла Хелл, но теперь она явно видела, что дело в самом Кеннете. Они разные. Кеннет никогда не полюбит такую, как она.
А Эрик… Она восхищалась им, хотела его. Нори предпочла бы испытывать эти чувства к кому-нибудь другому. Было бы проще, увлекись она тем же Женькой-Гуном. Но по иронии судьбы ее тянуло к дяде Артура, к Старшему Севера, к Предводителю Ястребов. И она прекрасно понимала, что им не стоит начинать эти игры, затевать грязную интрижку, которая, безусловно, подпортит репутацию обоим. Но Нори так истосковалась по теплу и ласкам, по сладкому томлению возбуждения. Артур никогда не баловал ее нежностями, а Эрик был совершенно другим. Девушка была уверена, если он сейчас не выгонит ее из палатки, впереди их ждет много страстных ночей, и оба они будут счастливы иметь что-то, кроме звенящего одиночества и неутоленных желаний.
Спустя несколько бесконечных минут Старший вошел в палатку. Он опустился на колени, потянул за тесьму, которая стягивала плащ. Нори замерла, безмолвно наблюдая, как он избавляется от верхней одежды, небрежно отбрасывая ее в сторону. Эрик остался в одной рубашке и штанах, зябко повел плечами.
— Погреешь меня, Цветочек? — улыбнулся он, приподняв бровь.
— Иди ко мне, — позвала Нори, раскрывая одеяло.
Старший без промедления воспользовался ее приглашением. Их губы сразу встретились, и Нори тихо застонала, с радостью вспоминая вкус его поцелуев. Ее руки тут же нырнули вниз, чтобы избавить Эрика от штанов. Девушка уверенно расправлялась с ремнем, не разрывая поцелуя, но он отстранился.
— Нори, — тихо проговорил Эрик, накрыв ее пальцы своей ладонью.
— Не надо, — заскулила она. — Эрик, я знаю, нам, наверное, не стоит этого делать. Но меня к тебе тянет, тебя ко мне — тоже. Мы уже год близко общаемся, работаем вместе. Я думала, пройдет, но становится только хуже. Давай просто сделаем это. И гори оно все…
Эрик широко улыбнулся, чуть качая головой.
— Я хотел сказать примерно то же самое. Мне будет мало одного раза, Нори, — признался он.
— Думаю, мне тоже, — тихо проговорила Нори, стаскивая с него, наконец, брюки вместе с бельем.
Эрик хрипло выдохнул, снова накрывая ее губы своими. Он запустил руки под ее широкую кружевную рубашку, ища грудь. Девушка вздрогнула, потому что его пальцы были ледяными.
— Холодно, — застонала она ему в рот.
— Я же просил погреть, — посмеивался Эрик, дразня ее соски.
Ощущения были такие острые, почти болезненные. Холод на затвердевших пиках ее груди, жар поцелуев на губах. Нори вздрагивала от каждого прикосновения. Пока руки Эрика не нагрелись от ее разгорячённого тела. Девушка перестала дергаться, лишь томно прогибалась, подставляя грудь его ласкам.
Эрик развязал ленты, которые служили вместо пуговиц, распахнул рубашку Нори и начал медленно продвигаться ртом вниз по оголенной коже. Он целовал ее шею, плечи, задерживаясь на каждом изгибе, дразня языком каждую ямочку.
— Черт, Нори… — бормотал он ей в кожу. — Так хочу тебя… Ты такая сладкая… Не холодно, Цветочек? Ты у меня не замерзнешь.
В ответ она лишь усмехнулась и сняла рубашку одним махом. Эрик застонал, снова осыпая ее поцелуями.