— Взаимно, — буркнула она.
— Да, конечно. Пожалуй, это нормально. В любой другой ситуации, я даже не стал бы тебя слушать, сразу пошел бы к Эрику и все ему рассказал…
Нори схватила Бена за руку.
— Нет, пожалуйста, нет…
— Не трогай меня, ладно? — ухмыльнулся Волк.
Нори убрала руку, и он продолжил.
— Но я сам долго был третьим сама знаешь в чьих отношениях и понимаю, что не всегда все однозначно. Да и Эрик… Он отличный мужик, хоть и Питерский. И я вроде как у него в долгу… отчасти. А ты… ты ему дорога, Нори. Я впервые вижу его таким. Счастливым что ли. Я не скажу ему, можешь расслабиться. Но взамен ты тоже окажешь мне услугу.
Эланор сглотнула.
— Я… мне… Ты… Ты же не… — запиналась она. — Не то, что я подумала, правда?
Бен расхохотался.
— Нет, Нори. Трахаться с тобой у меня нет желания. Выпороть — да…
— Облезешь.
Он снова заржал, раздражая ее как никогда.
— Говори уже, Бенедикт. Чего тебе нужно?
— Того же, что и тебе. Я не хочу, чтобы Хелл знала о Кеннете. Не знаю, как она отреагирует на его появление. Последний раз ее всю трясло. Пусть это будет для нее обычный бой. Ладно?
— Мне насрать, какой это будет бой. Я с твоей Хелл не общаюсь.
— Вообще никому не говори, Нори. Понятия не имею, как ты узнала, но эта информация не для твоих ушей, — отрезал Бен командным голосом.
Нори слегка втянула шею, впервые видя его таким. В голосе Бенедикта была та же сила и власть, которую она так любила в Кеннете и Эрике. Теперь ей стало ясно, почему Бен стал Командиром.
— Я никому не скажу, обещаю, — проговорила Нори без издевки и сарказма.
— Вот и славно.
Она собралась было уйти, полагая, что разговор окончен, но Бен добавил:
— Эланор, это временный договор. Если будешь продолжать таскаться за Кеном, я не постесняюсь доложить Эрику. Разберись уже, кто из Савицких тебе нужен.
Нори кивнула. Она и сама очень хотела бы в этом разобраться.
Глава 9. Темные желания
Весь день Нори сама себя не помнила. Она что-то делала, с кем-то разговаривала, но словно на автопилоте. Перед глазами у нее стоял женский силуэт, скрытое капюшоном лицо, а в ушах звучал голос Бена: «Если будешь продолжать таскаться за Кеном, я не постесняюсь доложить Эрику. Разберись, кто из Савицких тебе нужен».
Вроде и разобраться было не так уж и сложно. Очевидно, что Кеннет кем-то увлечен, что ему на Нори, как всегда, плевать. Он уедет через неделю, вдоволь намахавшись мечом за вражеское войско. А Эрик останется — это очевидно. Он ее опора, он ее удовольствие, он ее друг и любовник. Он дорожит ею. И Нори следует быть рядом с ним. Это очевидно. Очевидно для кого угодно, кроме самой Нори.
Она была несказанно рада, что Эрик был занят организацией и тренировками. Ей почти не пришлось нарочно избегать его. Нори было стыдно и больно одновременно. Она не хотела его ранить, но знала, что все равно сделает это. Ее натянутые нервы и нестабильное состояние сигнализировали о приближении очередного кризиса. Девушка имитировала нормальность, но внутри нее кипели страсти. Она просто обязана была выяснить, кто любовница Артура. Это желание зрело в ней, словно нарыв, грозя прорваться и забрызгать мерзким гноем ее отношения с Эриком. Нори знала, что при удобном случае еще не раз нарушит запрет на встречу с Кеном. И это знание сжимало ее сердце, которое гнало по венам, отравленную кровь.
Нори дышала через раз, ненавидя себя за испытываемые ею чувства, но и бороться с ними она не хотела. Могла, но не хотела. Ей доставляло какой-то нелогичный кайф присутствие рядом Кеннета, его тайны и ощущение, что, пытаясь их разгадать, она сама ходит по лезвию бритвы. Нори понимала, что предает доверие Эрика, даже думая о встрече с Кеном, о его свиданиях в сторожке, не говоря уже о разговоре с Бенедиктом. Но эта тяга к Артуру была сильнее здравого смысла, сильнее ее.
Нори переживала, металась, сходила с ума. Внутри. Но каждый день она вставала, шла на кухню, наблюдала за тренировками и спаррингами. Дозоры ночью были удвоены, и девушка считала неуместными посиделки у костра с Эриком и воинами. Она шла в шатер одна, впервые за долгое время радуясь, что Старший не проявляет к ней сексуального интереса. И от этого ей было еще хуже.
Девушка плохо спала, почти всегда дожидаясь прихода Эрика. Ее немного успокаивали невесомые поцелуи и крепкие объятия, в которых она наконец забывалась сном. Но даже в бессознательном состоянии ее терзали образы тревожных грез. Нори часто просыпалась в слезах, повторяя имена обоих Савицких, благодаря бога, что Эрик спит и не слышит ее. Она одновременно хотела, чтобы варяги, наконец, убрались восвояси, и боялась потерять этот болезненно сладостный мандраж от присутствия Кеннета.