Девушка встала, полагая, что было бы жуткой глупостью отказаться от такой практики. В любой другой конторе она, конечно, представилась бы паспортным именем, даже не подумав о другом варианте. И Эрик был сто раз прав, говоря о документации и пропусках, где должно использоваться официальное имя. Но Нори было так непривычно слышать, как он произносит имя Даша. Это звучало какой-то насмешкой. Абсолютно неприемлемо, неестественно, чуждо. Поэтому она и завелась.
Когда они вернулись в его кабинет после знакомства с коллегами, Нори решила, что нужно исправлять свои глупости.
— Я прошу прощения за эту вспышку с именами, — проговорила она. — Мне как-то странно быть для тебя… для вас Дашей, но это, конечно, правильно.
— Я рад, что ты это понимаешь. Ты для меня всегда Нори, Цветочек, но на работе я просто твой начальник. Давай попробуем прикинуться нормальными людьми, чтобы не вызывать лишних разговоров. Хорошо?
— Да, — кивнула девушка. — Я постараюсь.
— Сделай-ка нам кофе, — попросил Эрик.
Когда Нори вернулась с двумя чашками горячего капучино, он уже приготовил несколько папок.
— Я сейчас коротко расскажу тебе о тех делах, которыми сейчас занимаюсь. Потом ты сама их изучишь и сделаешь свое заключение по каждому. Договорились?
Нори улыбнулась, воодушевлённо кивнув ему. Грешным делом она не очень надеялась на настоящую практику, полагая, что будет преимущественно варить кофе и клеить марки. Но Эрик действительно позволил ей окунуться в реальную работу адвоката.
Нори обожала свою работу. Она с удовольствием погружалась в перипетии разводов, оспоренных завещаний, дел о хищении и уходе от налогов. Эрик частично ограждал ее от уголовных дел. Хотя это было вполне логично, потому что Нори выбрала специализацией именно гражданское право.
Они много общались на работе и стали больше проводить времени вместе на Севере. Нори нравилось слушать его, что бы Эрик ни говорил. Ей нравилось просто быть рядом, контактировать, общаться, наблюдать за ним. Строгий и деловой в Питере. Простой, но властный на Севере. Эланор прониклась обеими его ипостасями, которые так гармонично сливались в одну цельную личность. Нори иногда ощущала себя его фанаткой. Особенно, когда они вместе возвращались с заседания суда. Девушка тихо посмеивалась, умиляясь своим по-детски огромным восхищением. Но когда Эрик спрашивал ее, в чем причина веселья, она лишь подразнивала его, отвечая:
— Вы были бесподобны, Эрик Лазаревич. Я счастлива, что дышу с вами одним воздухом.
Савицкий закатывал глаза, беззлобно обзывая ее маленькой дурочкой или бестолковым Цветочком. Нори полюбила это милое прозвище, которым Эрик частенько баловал ее, когда они оставались наедине. Он вообще очень-очень редко звал ее Дашей, предпочитая при свидетелях обезличенное обращение, без имен. Девушка была ему за это благодарна.
Лето закончилось слишком быстро, как и ее практика. В последний день августа Нори ходила по конторе мрачнее тучи. Ее грела лишь мысль, что еще есть пару месяцев сессий на Севере, где она сможет видеться с Эриком. О зиме, которая сулила им расставание до весны, она старалась не думать.
Каково же было ее удивление, когда в конце рабочего дня Эрик, лениво ковыряя тортик, который она купила в знак признательности за практику, сказал ей:
— Как думаешь, сможешь совмещать учебу и работу? Будет тяжело, но тебе не повредит практика. Ты отлично справляешься, было бы жаль упускать такого ассистента. Да и деньги тебе не будут лишними, — рассуждал он вслух, прихлёбывая кофе.
Нори сначала забыла, как дышать, потом начала давиться воздухом, затем захихикала, как глупая маленькая девочка, вскочила с кресла и, едва ли не пританцовывая, подошла к Эрику.
Он улыбался, поглядывая на нее. А Нори снова была готова расцеловать его.
— Я согласна, конечно, согласна, Эрик! — пела она. — Можно я обниму тебя?
Савицкий тут же нахмурился, но быстро вернул на лицо беззаботную улыбку.
— Спасибо вполне достаточно, Цветочек, — проговорил он. — Езжай домой, завтра продлим твой договор.
Нори внезапно почувствовала, что оскорблена в лучших чувствах. Они сблизились достаточно, чтобы он позволил ей объятия. На Севере Эрик частенько приглашал ее прогуляться дозором после отбоя, обнимал за плечи, укутывая своим плащом, пока они медленно шли по периметру лагеря. Да и в Питере он был очень даже милым, никогда не повышал на нее голоса, даже если Нори что-то упускала или не успевала сделать.
— Спасибо, Эрик Лазаревич, — поблагодарила она его холодным, как сталь, голосом. — Всего доброго.
По дороге домой Нори кипела от злости. Ей казалось, что Эрик стал ей другом, но он это быстренько исправил. Девушка вспомнила, как он спихнул ее с колен на землю, услышав приближение дозорного, и слезы защипали ей глаза. Кажется, Эрик банально не хотел, чтобы его видели с простушкой поварихой или застукали со своей ассистенткой без роду и племени. Он часто мелькал на светских тусовках в компании зрелых шикарных женщин. Зачем ему какая-то Нори?
Первым порывом, конечно, было отказаться от его предложения, послать куда подальше. Но, переспав с этими мыслями, Нори поняла, что это верх идиотизма упускать такой шанс. Видимо, на роду у нее написано быть объектом пренебрежения Савицких.
Девушка зажмурилась, вспомнив Артура. Она так давно не думала о нем. Даже на Севере все ее мысли занимал Эрик, хотя раньше Нори каждую свободную минуту грезила о Кеннете. Нори улыбалась, представляя, как она однажды зайдет в контору, а Артур там. Он увидит, какой она стала, и наконец забудет свою Олю. Постепенно злость на Эрика покидала ее, снова заполняя душу Нори сладкой щемящей тоской по изгнаннику.
Подписав соглашение о продлении договора, Нори уже через неделю поняла, что совмещать учебу и работу будет не так просто. Она, как могла, уделяла внимание и тому и другому, но в итоге мало спала и все равно не успевала, то заскочить к нотариусу вовремя, то выкроить час, чтобы посетить очень важный семинар. Единственное, что радовало Нори — это новый гардероб. На честно заработанные деньги она могла позволить себе обзавестись классными костюмами, которые очень ей шли. Она любила закалывать волосы наверх, подчеркивать лицо легким макияжем, фигурку приталенным пиджачком, а длинные ноги юбкой-карандаш. Туфли Нори всегда носила удобные, но непременно на высокой скале. Она подмигивала себе в зеркало прежде, чем выбежать из дома навстречу новому сумасшедшему дню.
Ее так закрутило, что девушка не сразу поняла — на носу зима и, соответственно, сессия. И это в общем было не так страшно. Нори без труда сдала зачеты, вышла на экзамены. Но к ним не допускали без предзащиты курсовой работы. Она уже третий день мысленно строила план своего исследования, опираясь на некоторые из дел, которые вел Савицкий, но сил оформить это все на бумаге у нее не хватало. Эрик загрузил ее по полной, и Нори часто засиживалась в офисе допоздна, готовя документы, изучая и ставя пометки в бумагах со слушаний. Домой она приезжала без сил и просто падала в кровать. Пару раз Нори пыталась написать речь и план курсовой прямо на работе, но Эрик застукал обе ее попытки и впервые за все время отругал, заявив, что она должна заниматься учебой дома, а здесь ей платят за другие вещи.
Поэтому накануне предзащиты она не смела отпроситься у него пораньше, чтобы подготовиться дома. Да и вообще, даже уйти вовремя она не смогла. Эрик не отпускал ее, заставляя вместе с ним снова и снова перечитывать брачный договор, выискивая лазейку. Нори демонстративно поглядывала на часы, но он игнорировал ее сердитый вид.
— Тут есть над чем поработать, надо глянуть приложение повнимательней. Сделай кофе, Цветочек, а потом еще раз просмотрим, — скорее потребовал, чем попросил Эрик.
— В вашем возрасте, Эрик Лазаревич, кофе на ночь пить вредно. Не уснете потом, — фыркнула Нори, прежде чем исполнить его приказ.
Она вся вибрировала от раздражения. Ей уже давно надо было быть дома, чтобы готовиться к предзащите, а он гоняет ее за кофейком. Нори вдруг захотелось вывести из себя этого зацикленного на себе и своей чертовой работе адвоката. Она налила две чашки, вернулась в кабинет. Одну девушка поставила перед Эриком, а со второй запрыгнула на стол. Прямо на бумаги, которые были разложены повсюду.