— Помню, — кивнул Эрик. — Хотя очень смутно.
— А ты?
— Что?
— Ты простишь меня когда-нибудь? — в свою очередь вернула ему вопрос Старшая.
— Ты никогда не просила за это прощенья.
— Теперь прошу. Мне жаль, Эрик. Но я не могла иначе. И, пожалуй, такое тоже не прощают. Особенно ты…
— Нормально, Стей. Все нормально. Кажется, я тоже простил. И давно. Это твое решение, я должен был его уважать. Хотя бы уважать, раз не смог принять.
Стейна коснулась его руки своей, их пальца переплелись в таком естественном, привычном движении. Держаться за руки для них было так же нормально, как дышать.
— Это чувство, да? Когда хорошо и больно одновременно, — прошептала Стей.
— Странно, но сейчас скорее хорошо, чем больно, — признался Эрик, удивляясь самому себе.
— Потому что больно нам делают другие. Их боль сильнее.
Она прикрыла глаза, и слезинка упала с ресниц.
— Наташ…
Эрик поймал соленую капельку пальцем, погладил ее по щеке. Он мог по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз видел слезы Стейны, и сегодня был очень рад, что не являлся их причиной. Но даже в своей печали она была так прекрасна и уязвима. Она нуждалась в нем сейчас, нуждалась в поддержке, в друге, в любви. Эрик умел любить, умел отдавать, делиться. Не всегда мог, но умел. И сейчас он точно знал, что нужно Наташе, что нужно ему самому.
Он слегка приобнял ее за плечи, наклонился, легонько касаясь ее губ своими. Они были теплыми и мягкими, такими как раньше. Было так естественно, так нормально целовать ее, обнимать, любить. Даже зная, что это лишь миг, лишь средство, в котором они оба сейчас отчаянно нуждаются. Их жизни стояли на перепутье. Их любимые отдалялись. И двум таким сильным и слабым Старшим нужна была какая-то стабильность, независимая от обстоятельств истина. Их любовь не имела будущего, даже настоящего не имела, лишь миг. Но такой важный миг. Бесконечный.
Наташа льнула к нему, ища близости. Она целовала его нежно и трепетно, чуть посасывая его губы, не открывая рот, без языка. Но в этих поцелуях было столько тепла и счастья. Они лечили друг друга любовью, которой однажды чуть не отравились до смерти.
— Меня сейчас стошнит, — разорвал тишину ночи голос Нори. — Это… Слов нет.
Стейна медленно отодвинулась от Эрика, который не спешил открывать глаза, лишь шумно выдохнул.
— Потрясающе, — девушка картинно рассмеялась, захлопав в ладоши. — Браво. Это круто, господа Старшие.
— Нори, не устраивай цирк, — попросил Эрик спокойно.
— Цирк? Ха! А ты чего тут устроил? — кричала она, грозя разбудить весь лагерь. — Мог бы хоть кого-нибудь поприличней завалить, а не шлюху эту пробитую. Утром она дает Кену, а вечером тебе. Отличная система. А может, вы и вместе ее трахаете? Уверена, она ведь не против…
Нори не успела договорить, потому что Стейна встала и, хорошенько замахнувшись, отвесила ей пощечину. Девушка ойкнула, прижала руку к щеке, вытаращившись на Старшую.
— Замолчи, — выплюнула она.
— Наташ, — вскочил следом Эрик, совершенно ошарашенный. — Ты с ума сошла?
— Нет, Эрлаз, я в своем уме в отличие от твоей неугомонной подружки. Она давно уже нарывалась на грубость, и это последняя капля. Я пожалела тебя сегодня, девочка, но ты, видимо, ничего не поняла.
И тут до Эрика начало доходить.
— Откуда ты знаешь, что Стей с Кеном? — процедил он сквозь зубы.
Нори ничего не ответила. Как и утром за нее начала говорить Стейна.
— Потому что она вынюхивала, Эрлаз. Она, скорее всего, пошла за тобой, когда ты показывал Кеннету хижину. Она осталась, но, увидев меня, приняла за Хелл. И угадай, что твоя милая Нори сделала? Она пошла к Бену. Понятия не имею, зачем. Видимо, ей доставляет удовольствие гадить этим двоим. Словно им без нее мало проблем.
— Это правда? — Эрик взглянул на Нори, но та никак не отреагировала.
А Стейна продолжала:
— Беда в том, что Хелл все это время была в лагере, и Бену даже сомневаться в ней не пришлось. Да, Нори, Бен не сказал Эрику. Он сдержал обещание, но сказал мне. Предупредил, чтобы мы были осторожнее. Только тебе и этого было мало. Ты узнала, что Кен будет этим утром в сторожке и сразу бросилась туда. Напомни, что грозит Ястребу, если он будет контактировать с изгнанным? Кажется, тоже изгнание? Интересно, а если при этом еще и лапать изгнанного? — это отягощающее обстоятельство? Ты вроде юрист, поправь меня.
— Довольно, Стей, — прервал ее Эрик резко. — Я слышал достаточно. Пожалуй, даже слишком.
Нори, наконец, убрала руку от лица, обожгла обоих Старших ненавидящим взглядом, задрала голову и, не проронив ни слова, ушла прочь. Она отправилась к складу, где всегда лежала ненужная ей более палатка. Кто бы знал, что пригодится вновь.
Не чувствуя ни боли, ни стыда, ни раскаяния — ничего — девушка занялась установкой дома на одну ночь. Нори целиком и полностью сосредоточилась на колышках и дугах. Через несколько минут она услышала шаги. Это был Эрик.
— Ты действительно выследила нас, когда я вел Кена к хижине? — спросил он.
— Да, — лаконично ответила Нори.
— И пошла к Бену, думая, что Хелл ему изменяет?
— Да.
— И сегодня?..
— Да-да. Она все правильно сказала. Не убавить, не прибавить. Ах, нет. Они еще предложили мне стать приглашенной звездой в тройничке, но я отказалась. Зря, наверное. Буду жалеть в старости. Как думаешь?
— Думаю, что нам всем нужно переспать с этими мыслями.
— А может, нам нужно переспать всем вместе, м? Будет весело.
— Успокойся.
Нори, наконец, закончила натягивать палатку. Она действительно была спокойна, даже саму себя пугала. Откинув сарказм, девушка проговорила:
— Я спокойна, Эрик. Можно без нотаций. Завтра уеду вместе со всеми на поезде.
— Не дури, Нори.
— Я не хочу тебя раздражать своим присутствием. На поезде, как все, — уперлась девушка.
— Как все не выйдет, — невесело хмыкнул Эрик. — У тебя билета нет. Придется на крыше, как крокодил Гена.
— Блять, — ругнулась Нори, явно не рассчитав такой расклад.
— Поедешь со мной. У тебя куча вещей.
И не сказав больше ни слова, он ушел.
В утренней кутерьме никто не обращал внимания на звенящее напряжение между Эриком и Нори. Молодежь двинулась к поезду, Старшие к стоянке. Нори плелась в хвосте, ненавидя Эрика, который нес половину ее сумок. Она ненавидела его всю дорогу, потому что он молчал, как рыба, таращась вперед. Она ненавидела его за то, что он как обычно остановился в ее любимом городке, где продавали самые вкусные в мире хот-доги. Но сильнее всего она ненавидела его, когда они подъезжали к ее дому, и Нори спросила:
— Написать по собственному желанию?
— Мне нужно подумать об этом, — только и ответил Эрик, высаживая ее возле подъезда.
Глава 10. Возмездие
Нори не выходила из своей комнаты. Она сослалась матери на тяжелую дорогу и усталость, упала на кровать и лежала так несколько часов, таращась в потолок. Ей очень хотелось почувствовать хоть что-то, а еще лучше поплакать, но не получалось. В душе и сердце было непривычно пусто. Ее больше не раздирали сомнения, противоречия и боль. Нори словно оцепенела. И это было страшнее и тяжелее, чем сходить с ума.
Нет, она понимала, что на Север ей путь заказан, и с работой можно попрощаться. Но отчего-то вся эта жизненная задница в виде череды трагедий локального масштаба не вызывали в ней подобающих эмоций. Решив, что так лучше, Нори встала с кровати и отправилась ужинать.
Да, ей было непривычно возвращаться после Севера домой, а не к Эрику, где они обычно громко отмечали окончание сессии и наличие каменных, а не тряпочных стен. Да, она не представляла, что теперь будет делать без работы и Севера. Да, она предпочла бы навсегда забыть Стейну и Кеннета в сторожке, Стейну и Эрика у костра. Но мама, как всегда, суетилась по дому, брат залипал у компьютера, на обед был борщ, по телеку новости, а дверца посудного шкафа по-прежнему не закрывалась с первого раза. Было что-то успокаивающее в этой рутинной стабильности, в которую Нори с удовольствием погрузилась.