– Ты боишься меня? – прошептала она. – Почему?
Он не хотел отвечать. Но она заслуживала его откровенности, если не большего.
– Дело в том, что ты – первая, кто поверил в меня. Ты доверилась мне полностью. Ты так разбираешься в людях… Как будто видишь всех насквозь. Хотя когда ты смотришь на меня, то, похоже, видишь какого-то другого, незнакомого мне человека. – Он скептически улыбнулся. – Тебе понятно, о чем я говорю? Тот образ, который ты соорудила в своем сердце, – он не настоящий, это не я. Когда ты узнаешь, каков я на самом деле, то поймешь, что, кроме огорчения, от меня ждать нечего.
– Один из нас не прав. И если уж хочешь знать, – глаза ее блеснули, – то это не я.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он заговорил:
– Что же мне с тобой делать?
– Может быть… займешься любовью?
Джейк громко, облегченно рассмеялся.
– Ну, это не так уж трудно. Этим я готов заниматься с тобой все время. Но я не помню, чтоб ты просила меня об этом. – Он стал поглаживать ее шею, подбородок. – Иди ко мне.
Бережно, как драгоценное сокровище, Джейк заключил ее в свои объятия. Губы их соприкоснулись, и они слились в одно целое. Все прочее исчезло.
Он увлек ее на пол и целовал до тех пор, пока не почувствовал, как прилив желания окатил ее мощной волной. Резкими, торопливыми движениями она сбросила с себя одежду и, скользнув под него, стала двигаться в такт ему, мягко и бесшумно.
И он погрузился в эту мягкость, не в силах больше противиться влечению. Она жалобно всхлипывала и молила его о чем-то, а Джейк, не понимая слов, но чувствуя ее желание, отвечал на него. Он приподнял ее бедра и, крепко прижав к себе, нашел губами ее губы. Вот она напряглась и растаяла, растворилась в его руках. Больше ему ничего не надо было. В этот момент глаза их встретились.
В зеленых глубинах ее глаз он увидел любовь. Настоящую, на всю жизнь – чистую, верную. Она отдала свою вечную любовь временному мужу.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Прошло несколько часов, прежде чем Джейк проснулся. Уинн лежала рядом, на полу, свернувшись калачиком и прижавшись к нему как к надежной защите. Огонь в камине давно погас. Светила луна.
Глубоко вздохнув, Уинн повернулась к нему лицом.
– Сколько сейчас времени? – спросила она, позевывая.
– Пора ложиться спать, милая. Ты пойдешь в свою комнату или останешься со мной?
– Останусь ес тобой. По-моему, можно было не спрашивать.
– Я спрашиваю потому, что мы находимся в новом месте. Кроме того, после этого обеда…
– В новом или не в новом, мое место всегда рядом с тобой, – твердо сказала она и придвинулась к нему еще теснее.
– Ты, конечно, можешь спать вместе со мной, однако не надейся, что это изменит временный характер наших отношений. Сколько дней нам осталось по договору – несколько дней, неделя, месяц?
Его слова вовсе не задели Уинн.
– Не имеет значения, сколько осталось дней, – сказала она. – Главное – сколько осталось ночей. Это количество одинаково и для меня, и для тебя. И я хочу, чтобы каждая ночь была удивительной, неповторимой, чтобы ты вспоминал меня, когда я буду далеко отсюда.
Ее безграничная щедрость ранила еше больше, чем слезы или упреки. Джейк встал, поднял ее за руку, и они вместе, обнявшись, вышли из комнаты.
– Давай найдем кровать, – задумчиво проговорил Джейк. – Пусть останется что вспомнить.
– А когда придет время воспоминаний? – поддразнивающим тоном спросила она.
Джейк не ответил, поскольку не знал, что сказать.
Мальчики вернулись только на следующий день к вечеру, уставшие и счастливые, и тут же принялись рассказывать о своих приключениях.
– А потом этот огромный бык понесся прямо на Дасти! – захлебывался Бастер. – Ну, я уж подумал, что он пропал.
Чик, толкнув брата локтем, что-то быстро зашептал ему на ухо, но Бастер, увлеченный рассказом, отмахнулся от него.
– Дасти даже глазом не моргнул, – продолжал он. – Только плюнул, вот и все. Так здорово!
– Но ведь опасность угрожала и вам, да? – с тревогой в голосе спросила Уинн.
– Нет, нас поставили в стороне.
Чик, еще горячее, чем прежде, зашептал что-то на ухо Бастеру.
– Не сейчас, – отмахнулся брат. – Дай доскажу. И тогда Дасти выхватил лассо, – продолжал он, – и быстренько его заарканил. Один конец веревки на быке, второй примотан к такой вот штуке у седла. Получается, что всю работу делает лошадь, а не ковбой. Но надо так привязать веревку, чтобы не оторвало пальцы… Дядя Джейк, ты научишь меня, как это делать? А, пап? Научишь?
Мальчик вдруг замер, осознав, какое слово сорвалось с его губ, и побелел как полотно. Бросив испуганный взгляд на Уинн, он стремглав выбежал из комнаты.
– Пойду поговорю с ним, – бросил Джейк. Уинн схватила его за локоть:
– Нет, лучше я. Джейк кивнул.
Взяв за руку Чика, она пошла догонять мальчика.
Бастер плакал, лежа на кровати в своей комнате. Уинн присела на краешек.
– Я не хотел его так называть, – произнес он сквозь слезы. – Я знаю, он не мой папа. Ты говорила, что мы с ним ненадолго. Он вре… вре…
– Временный, – неохотно подсказала Уинн.
– Да, временный муж. Я помню, ты нам все это говорила. О том, что это как летняя подработка. Только… – Опять по его щекам полились слезы. – Я хочу, чтобы Джейк не уходил от нас.
– Я знаю, – просто сказала Уинн, но эти два слова могли вместить в себя целые тома.
– А почему мы не можем остаться? Мне здесь очень нравится. И Чику тоже здесь нравится.
Чик кивнул и так же, как Бастер, умоляющими глазами посмотрел на Уини.
– К сожалению, это решает Джейк. Видите ли, мы договорились, что я пробуду здесь недолго. Я дала слово.
– Может, он еще передумает? – сказал Бастер. – А что, если попросить его? – Он обнял Уинн и прижался к ней. – Давай останемся здесь! Мы будем хорошо себя вести.
Уинн закрыла глаза. Сколько боли в голосе Бастера! Ее так и подмывало уступить детям и попросить Джейка.
– Мне очень жаль, ребята. Постарайтесь понять меня. Я не могу. Когда придет время, нам придется уехать.
Застонав, Джейк прислонился к стене. Кулаки его были так сильно сжаты, что пальцы побелели.
Этого он не планировал. И не хотел. И почему, черт возьми, он причиняет боль всем, с кем соприкасается? Нет, семья не для таких, как он.
Джейк просматривал квитанции, подводя баланс, когда какой-то необычный звук отвлек его внимание. Он быстро выглянул в окно: ничего особенного – и вернулся к своему занятию. Прошло уже несколько часов после инцидента в холле. Он закрылся в библиотеке и занялся разборкой бумаг, чтобы ничего не слышать и не видеть и даже ни о чем не думать. Просто, как робот, проверять бухгалтерские книги.
Звук повторился. Джейк нахмурился, бросил ручку на стол. Что это? Он подошел к двери и открыл ее, и звук этот ворвался в комнату, как весеннее наводнение. Джейк замер. Кто-то плакал. Он медленно пошел вдоль по коридору, дальше, дальше… Вот дверь кухни. Он открыл ее. На полу, посреди кухни, закрыв лицо ладонями, сидела Уинн и всхлипывала. Никогда еще Джейк не видел ее такой несчастной. Она поплакала немного в их брачную ночь, но это было совсем другое. Сердце его разрывалось. Он медленно опустился на колени рядом с ней.
– Что случилось? – спросил он, боясь дотронуться до нее.
Уинн протянула ему руку, и он опасливо взял ее. Что ж, ран, ушибов, припухлостей, вывихов вроде бы не наблюдается. Джейк нахмурил брови.
– Ну-ка, рассказывай. Ты ударилась обо что-нибудь?
– Ни обо что я не ударилась! – по-детски всхлипывая, сказала она.
– Тогда… какого черта! Зачем же ты тогда плачешь? – потребовал он ответа жестким тоном, в котором, однако, уже слышались нотки облегчения.