Мой бывший студент и сотрудник Гаральд Кубелка из Вены провел большую работу с важнейшими мерками австрийских детей школьного возраста. Его замечательное пособие, обильно иллюстрированное рисунками и графиками, стало драгоценной базой данных для производителей школьной мебели, одежды, ранцев и т.п. в Австрии.
Но вернемся к нашему секретарскому стулу. Исходя из предчувствия производителя, что новый секретарский стул может хорошо продаваться, подкрепленного экстраполяцией и интерполяцией мерок голландских пилотов времен Второй мировой войны, с добавлением собственных стилистических изысканий дизайнера, изготавливается пробный стул. Теперь начинаются потребительские испытания и маркетинговые исследования. Если освободить эти исследования от всей псевдозначительной шумихи, которую устраивает бригада шаманов с Мэдисон-авеню, это означает, что несколько стульев либо проходят испытание, либо продаются в условиях повышенного контроля в пяти пилотных городах (это города со средним населением и средним уровнем дохода, в которых, как считается, люди готовы потратить деньги на новые идеи; Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Феникс (Аризона), Мэдисон (Висконсин), Кембридж (Массачусетс) – пять городов из этого длинного списка). В этом и заключаются маркетинговые исследования. Если новый товар продается – замечательно.
При проектировании усовершенствованного стула для машинистки в дизайнерский коллектив должны входить сами секретарши. Слишком часто «среднюю» машинистку просят посидеть (иногда всего пять минут) на уже готовом новом стуле и после этого спрашивают: «Ну что вы об этом думаете?» Когда она отвечает: «Ого, стул с красной обивкой – совсем другое дело!», ее высказывание принимают за значимую оценку, и стул запускают в массовое производство. И даже если бы секретарш привлекали к более целесообразным испытаниям стульев, как можно обеспечить, чтобы именно сами секретарши принимали решение, какой именно стул приобрести? Обычно это решение принимает директор, архитектор или (боже сохрани) дизайнер по интерьеру.
Секретарский стул. Дизайн фирмы Team Design (Штугарт). Разработчики Бол, Купце, Шил, Грюншлосс. Журнал Infodesign, Брюссель
Все же был спроектирован один стул для машинистки дизайнерской группой «Умвелтгешталтунг» из Штутгарта, в которую входили секретарши, тщательно его протестировавшие. Эргономикой занимались Ульрих Бурандт и Институт гигиены и физиологии труда (Цюрих, Швейцария); стул был произведен фирмой «Драберт и сыновья» (Минден, Германия). Подробная документация помещена в Infordesign (№ 34, 1970, Брюссель). Но, чего я и опасался, в 1970 году произошло: когда этот стул дошел до американского рынка, его сильно обогнали по продажам «принаряженные» стулья, поскольку, как я уже говорил, секретари практически не имеют права голоса, когда начальники покупают для них стулья.
Рисунок проветриваемого контейнера для мытья, сушки и хранения посуды из материалов, пригодных для вторичного использования. Дизайн Барбро Кульвик-Сильтавуори, Финляндия. Публикуется с разрешения Барбро Кульвик-Сильтавуори и Группы 21
Мебельная компания Германа Миллера (Зиланд, Мичиган) разработала серию замечательных секретарских и рабочих стульев в середине 70-х годов и продолжает свою работу до сих пор. Другие эргономически целесообразные секретарские стулья были разработаны в Италии фирмами «Кнолл Интернейшнл» и «Этторе Соттсасс». Однако, все они достаточно дороги (что касается европейского импорта, в Нью-Йорке посредники иногда произвольно поднимают цены на «дизайнерские» стулья на 300 %), и в любом случае секретарь не имеет права голоса в этом вопросе.
Еще один пример показывает, что дизайну и мнениям о нем предстоит долгая эволюция: в 1970-1971 годах в Западной мании состоялся общеевропейский конкурс столовых приборов названием «Стол-80». Наиболее достойный с точки зрения экологии экспонат был представлен г-жой Барбро Кульвик-Сильтавуори из Финляндии. В то время как все остальные работы были выдержаны в ключе поверхностных стилистических новшеств и потакания потребительским вкусам, представленный ею проект был основан на использовании отходов.
Ее предложение (как это ни странно для финской участницы конкурса) противостояло собранию хорошеньких тарелок и милых стаканчиков, хранящихся дома, пока они не побьются или не будут заменены новыми в соответствии с легкоменяющейся модой. Она предложила сократить набор посуды (по крайней мере первоначально) до большой тарелки, маленькой тарелки и кружки для напитков. В качестве материала можно использовать красную глину, покрытую глазурью; альтернативным предложением стала пластмасса. Эта легкозаменяемая посуда должна продаваться в проветриваемом пластиковом контейнере, конструкция которого позволяет в нем мыть, сушить и хранить посуду. Что более важно, разбитые тарелки и чашки можно возвращать производителю (как пустые пивные или молочные бутылки) в мешке для мусора, входящем в набор. Вышедшую из строя посуду снова превращают в сырье; из пластмассы делается новая посуда, из глины – кирпичи, и так далее.
Особенно важно, каким образом дизайнеры отреагировали на это предложение. Ему был присужден пятнадцатый приз (из пятнадцати), и жюри заметило: «Эта концепция довольно-таки оригинальна... Во всяком случае, мы можем оценить юмор этой забавной провокации» (курсив мой).
Хотя дизайнерские круги, по-видимому, не поощряют новаторские решения, потребители с ними не согласны. В 1972-1973 годах Международный центр дизайна в Западном Берлине провел свою ежегодную выставку новой мебели «Хорошая форма». Директор центра Франсуа Буркхардт пригласил меня одновременно провести выставку самодельной и переносной мебели. Мои инструкции по изготовлению самодельной мебели раздавались бесплатно, более крупные предметы мебели были изготовлены для выставки заранее, и жителей Западного Берлина тоже попросили принести мебель, которую они изобрели и сделали сами. Число посетителей превзошло прежние рекорды посещаемости Международного дизайн-центра. Франсуа Буркхардт восторженно поделился со мной впечатлениями: «Пришли тысячи людей, которые никогда не приходили на наши выставки раньше, – пожилые люди, молодые защитники окружающей среды и малообеспеченные люди!»
Весной 1973-Г974 годов подобная выставка была проведена в галерее Града Загреба в Югославии. И здесь тоже были побиты все рекорды посещаемости. Галерея ожидала, что на мою вступительную речь придут 60-80 человек. Когда пришли более 6000 человек, пришлось установить громкоговорители на улицах. Листовки с инструкциями – их раздавали бесплатно, как и в Берлине, – закончились через 15 минут, хотя напечатанный запас был рассчитан на два месяца. Когда людям дается возможность активного участия, в музеях, выставочных центрах и галереях просто не хватает места, чтобы вместить всех желающих.
В дизайнерском мышлении все еще доминируют странные нотки патернализма. Как-то на собрании руководитель одного из крупнейших в Чикаго дизайнерских бюро сказал мне: «Нам надо делать для рабочих-мигрантов что-то, что полезно для них, но не переусердствовать, иначе они так никогда и не встанут с дивана!». Когда жители беднейшего негритянского района Лафайетт (Индиана) с помощью студентов-архитекторов проектировали игровую площадку, районный совет предложил другое решение, лучше обеспечивающее потребности населения. «Как они могли такое сделать, ведь это же мои черные!» – отреагировал один из студентов.
Чтобы показать, как дизайн может реагировать на особые потребности, я хотел бы обратиться к конкретным примерам, касающимся первой детской книжки, а также нескольким вариантам дизайна сидений.
Десять лет назад, когда моей дочери Дженни Сату было три года, невозможно было найти приличных книжек с картинками для маленьких детей. Издательская компания «Хэмптон» и Чикаго выпускала всего восемь детских книг, каждая из которых состояла из обложки и трех листов – в сумме шесть стража на книжку. Эти книги печатались нетоксичными красками на ткани. На каждой странице была одна иллюстрация. Под каждой из шести картинок, составляющих книжку, была напечатана поучительная подпись, например: «Шарик». Так как большинство трехлетних детей не умеют читать, а если умеют, то требуют более подробных подписей, эти достаточно дорогие книжки были практически бесполезны. У них было единственное достоинство – изготовленные из ткани страницы не могли поранить детские пальчики. В последующие годы многие издатели занялись выпуском книг для маленьких детей. По-моему, ни одну из этих книг нельзя считать удовлетворительной, ведь маленькие дети интересуются не только картинками; они столь же радостно реагируют на текстуру, цветовые контрасты, оптические и шумовые эффекты.