— Я знала! Так и знала! Я сразу поняла! — кричала она на такой высокой ноте, что визг почти переходил в ультразвук. — Едва увидела, как ты покрываешь торт глазурью, сразу догадалась! Ах ты, интриганка! Да как ты смеешь тянуть свои жадные руки посудомойки к моей земле?!
— Твоей земле? — В смехе Элизы Янкоу зазвучал металл. — Твоей земле! Хорошая шутка! Это, — в голосе появилась издевка, — моя земля, я ее первой увидела. На четыре дня, двадцать два часа, тридцать минут и пятьдесят пять секунд раньше тебя! Никогда не забывай об этом!
На лбу Лидии вздулась вена — багровая и толстая. Можно было видеть, как кровь тяжелыми толчками проходит по сосуду.
— Я заботилась об этой земле!
Презрительно фыркнув, Элиза сделала шаг к Лидии, несмотря на опасность получить новый шлепок кухонным полотенцем. Дамы оказались нос к носу, как драчливый бейсболист с арбитром.
— Обирание персиков с деревьев для твоего отвратительного фруктового пирога не в счет!
Лидия покачнулась, как от пощечины, но тут же гордо отвела плечо назад и подчеркнуто спокойно произнесла:
— Мой фруктовый пирог не отвратительный!
В полной растерянности, не зная, что предпринять, я взглянула на Ника, но помощи от него не было никакой. Неожиданный поворот событий показался ему настолько комичным, что он с трудом держался на ногах, согнувшись пополам и схватившись за живот, — сказались прекрасное воспитание, дипломатический корпус и внушенные с младых ногтей идеалы такта и примирения. Первый настоящий кризис карьеры: сын выдающегося дипломата, того и гляди, лопнет от распирающего его хохота.
Соседки продолжали поливать друг друга оскорблениями, как из брандспойтов. Воспользовавшись этим, я взяла Ника под локоток и отвела в сторону. Некоторое время он не мог выговорить ни слова, и я с нечеловеческим терпением ждала, пока Ник справится с приступами смеха, волнообразно сотрясавшими его грудь. Когда приятель немного успокоился, я отвесила ему небольшого тумака в плечо.
— Что за чертовщина тут творится? — спросила я, опасливо поглядывая на двух мегер, скандаливших уже на пределе мощности легких. Не сомневаюсь, другие соседи тоже обретались неподалеку — подглядывали из окон или проезжали мимо участка на черепашьей скорости.
Ник собрался с силами и выговорил:
— Похоже, обе хотят твою землю.
— Это я поняла. Что делать-то?
Момент просветления у Ника миновал, пришлось ждать следующего. Ник был словно мертвецки пьяный, балансирующий на грани сознания.
— Спроси, сколько они дадут. Этого я не ожидала.
— Что?!
Увидев гамму чувств на моем лице — шок, смятение, интерес, — Ник перестал смеяться. Сделав несколько глубоких вздохов, он героически подавил мощный поток богатырского ржания.
— Раздразни их — пусть торгуются, повышают цену, затем пообещай подумать и отошли их по домам. Не обязательно принимать их всерьез, но выслушать-то можно!
Хотя обе визитерши вели себя как ненормальные, я подумала, что Ник прав, и с опаской приблизилась к спорящим. Чтобы привлечь к себе внимание, пришлось прервать две тирады: одну — о собаке, гадящей на газоны, другую — об оконном стекле, которое чей-то сын разбил бейсбольным мечом, — старые раны, вековые обиды, которые вскармливали, удобряли и лелеяли не первый сезон.
— О'кей, если вы хотите обсудить покупку моей собственности, давайте обсуждать покупку моей собственности, но для этого вам обеим придется умолкнуть, — сказала я нормальным голосом, отказавшись от намерения перекричать обеих миссис или начать ругаться как извозчик.
Я начала с тихих ничего не значащих фраз, и тактика сработала: Лидия и Элиза, как дети, вопившие во всю мощь легких, сразу замолчали, инстинктивно прислушавшись к тому, что говорит взрослый.
— Если вы в состоянии вести себя адекватно, давайте рационально обсудим вопрос о моей собственности, — продолжала я. — Если снова начнутся визг и крики, я выйду на улицу и предложу мой участок вон той соседке из домика с прелестной галереей.
Угроза подействовала. Женщины переглянулись и почти незаметно кивнули в знак согласия, обещая самое приличное поведение, только чтобы вожделенный участок не уплыл в руки соседки напротив. Что бы ни натворила еще не представленная мне третья сторона, ее проступки были куда серьезнее, чем разбитое стекло и невоспитанный пес.
Я начала с Элизы — все-таки она принесла шоколадный торт и не пыталась общаться со мной через губу. Пословица права: мухи слетаются на мед, а не на уксус.