Расправив свою меховую столу, Эмма Робинсон извинилась, что не может точно назвать номер прохода.
— Где-то в том районе. — Она показала направление, но это не помогло. Близость нашего стенда к восточной стене галереи означала, что искать придется по всей выставке, кроме трех-четырех рядов. — К сожалению, я не взяла их визитку, но мне не очень понравились их изделия. Извините меня, душенька.
Я легко пожала плечами, пытаясь убедить собеседницу и себя, что все это пустяки. Не решаясь предложить посетительнице свою визитку, я терпела пытку неизвестностью, не зная, насколько даме понравилась моя мебель.
— Хотите что-нибудь узнать?
Робинсон секунду размышляла. Поднявшись на ноги, она обошла двухцветный диван.
— Очень интересная модель. Какая у него длина?
Такие вопросы люди задают, когда пытаются представить мебель в своей гостиной: подойдет ли по размерам к свободному месту у дальней стены или придется ставить напротив окна? В ответ я вручила ей буклет с указанием размеров каждого предмета и контактной информацией. Все-таки рабочая дисциплина меня кое-чему научила.
— Диван создан с таким расчетом, чтобы на нем мог разместиться высокий взрослый мужчина. Если это убрать, — я сняла ряд светло-голубых подушек, — получится спальное место, равное двуспальному матрасу. Мягко и удобно.
Размышляя о чем-то, дама кивнула и взяла буклет.
— Спасибо. Я обязательно с вами свяжусь. Удачи вам на выставке.
Я, в свою очередь, поблагодарила посетительницу и проводила ее взглядом. Может, я никогда не подсеку «жирную рыбу» и не научусь заманивать покупателя, зато моя наживка не болтается в воде, игнорируемая всеми речными обитателями. К концу недели я могла с гордостью признаться, что ее несколько раз надкусили.
— Ну что ж, очень неплохо, — похвалила Ханна, уписывая поп-корн, который раздавали в павильоне «Алесси». В отличие от нас они догадались приманивать и подкармливать посетителей. — Ты по-прежнему очень напряжена в плечах, произношение не выдерживает никакой критики, но реплики почти идеальны. Вовремя подаешь и вовремя умолкаешь. — Я открыла рот, но Ханна предупреждающе подняла руку: — Знаю, знаю, ты не платила за обслуживание де-люкс, но критика бесплатно. Маленький бонус, специально для партнеров.
Мы с Ханной не партнеры. Когда я вернулась из Эшвилля, возбужденная, переполненная эмоциями, с толикой наличных и своими представлениями об успешном бизнесе, Ханна попыталась вступить в дело на правах инвестора. Я так и не постигла тончайших хитросплетений проекта, имевшего целью пополнить дефицит ее персонального бюджета за счет чужих состояний, но схема по широте размаха сильно напоминала «пирамиду», и в конце концов Ханна удовлетворилась статусом самой привилегированной сотрудницы. Но я не стала об этом напоминать. Подобные замечания — часть ее плана заполучить диван. Перебьется. Не сомневаюсь, Ханна и самаэто понимала.
Вернулся Ник из своих странствий, держа в одной руке кока-колу, а в другой — парусиновую торбу, набитую флаерами и рекламными буклетами. Сумку он вручил мне.
— Я подумал, тебе захочется посмотреть продукцию конкурентов. Но для беспокойства нет причин: твои изделия здесь лучшие по дизайну, павильон самый яркий и привлекательный. Я тут побродил по окрестностям — не на чем глазу отдохнуть. В интересах полноты отчета могу признаться, что остановился в начале ряда поглазеть на женщину, расписывающую коврики, но виной тому скорее новизна «живой» демонстрации, чем сами работы. Не думаю, что коврики нужно рисовать. Вязать крючком или ткать — да, но раскрашивать?..
Я по достоинству оценила дружескую поддержку, не позволив, однако, себя убедить. Выставка была огромна, а Ник отсутствовал всего минут десять. Вряд ли он успел все осмотреть.
— Спасибо, — сказала я, наугад вытащила из сумки несколько буклетов и принялась листать. Большинство брошюр напоминало мои цветные ксерокопии на дешевой белой бумаге, но встречались и добротные буклеты с глянцевыми страницами и цветными фотографиями. — У меня еще не было возможности пробежаться по выставке. Столько работы — присесть некогда.
Ник отпил глоток колы и огляделся.
— Ты уже видела Марка?
Я еще не имела такого сомнительного счастья, хотя знала, что Марк здесь. Более полугода назад я лично отсылала чек на оплату его участия в Международной выставке современного промышленного и бытового дизайна — он планировал представить новую линию своей продукции. Я собиралась зайти поздороваться к нему в павильон ближе к концу недели, втайне надеясь увидеть его раньше. Я мечтала, чтобы Марк случайно увидел баннер «Таллулаленда» и остановился как вкопанный. Мне хотелось, чтобы бывший начальник сорвал очки и уставился на мой павильон, словно не веря собственным глазам. Я желала, чтобы он провел рукой по столешницам моих оп-артовских столов и проверил мягкость дивана, обитого синтетической замшей, задаваясь вопросом, как ему в голову пришло меня уволить. Я жаждала раскаяния, горьких сожалений и досады. Рано или поздно мы, Уэсты, всегда берем свое.