— А что написано на обороте?
Я пожала плечами и протянула карточку:
— Имя и телефон его помощника.
Ник перевернул карточку и картинно присвистнул:
— «Все сразу»!
Фраза показалась мне столь же загадочной, как дурацкий свист.
— Что?
— «Все сразу». На обороте он написал название шоу. Майкл Петерсон — декоратор телешоу «Все сразу».
Выхватив визитку, я тоже прочла «Все сразу» и не поверила глазам.
— Черт возьми!
— Твои подушки будут снимать в телесериале! Разве не круто?
— Их просто покажут, — поправила я. — Это всего лишь подушки, а не актеры.
Аргумент не обескуражил Ника. Он продолжал раздуваться от гордости.
— О чем это шоу?
— О шестерых взрослых бездельниках, — ответила я. Я смотрела отдельные выпуски. Местами смешно, местами нет.
— Верно. А где они бездельничают?
Несмотря на наводящие вопросы, я не понимала, к чему клонит Ник.
— Вроде бы в кафе.
— А где именно в кафе?
И тут до меня дошло. Все прояснилось, как небо после летнего дождя.
— На диване! Они валяют дурака на диване!
— На диване с твоими подушками, — произнес Ник с благоговением в голосе, убежденный, что это успех, мое будущее надежно устроено и дорога уже усыпана розами. Он смотрел на меня — блестящий пример удачного предпринимательства, сумевшую схватить фортуну за подол, — и представлял популярный телесериал с рекордным рейтингом, десять миллионов зрителей в возрасте от восемнадцати до тридцати четырех, бесконечные поставки подушек другим телешоу… Ник не сомневался — его внуки увидят мои подушки по «Ночному Нику»[38] и закажут дюжину.
Но я не была такой оптимисткой. Один факт продажи подушек для телешоу еще не успех, это вспышка молнии и оглушительный раскат грома, длящиеся не дольше мига, интересное зрелище с хорошими спецэффектами и неминуемым самораспадом. Это не гарантия процветания Таллулаленда; возможно, через год у меня не останется даже карманного государства. Да, пока я жива, я не поддамся надежде и не позволю ее когтистой лапе сжимать мое сердце. Надежда — жестокий розыгрыш, ужасная штука, заставляющая вычерпывать воду, даже когда лодка уже опустилась на дно.
Последний раз я позволила себе надеяться за неделю до маминой смерти. После операции опухоль начала уменьшаться, диализ проходил хорошо, к больной вернулся аппетит и нормальный сон. Помню, я поцеловала маму в щеку и пешком пошла вверх к железнодорожной станции Лонг-Айленда, впервые после удаления обеих маминых почек, пораженных метастазами, поверив, что она выживет, а через несколько дней держала ее отекшую руку в палате реанимации, не зная, без сознания она или наблюдает за мной всезнающим материнским взглядом. В один из дней на той неделе я выбежала в белый больничный коридор с кондиционированным воздухом и крикнула отцу: «Решать немедленно!» Медсестра сказала — тянуть нельзя, необходимо на что-то решиться. В ту неделю я сказала мужчине, которого никогда не видела раньше и ни разу после и чье лицо расплылось в памяти, как сахарная вата на детском языке: «Не реанимируйте».
На секунду я унеслась мыслями далеко от шумного переполненного зала, но Ник притворился, что ничего не заметил. Он подождал, пока мой взгляд снова сфокусировался на нем, и спросил, где Ханна.
— Не знаю, она ушла несколько часов назад. — И я сообщила последние новости о потугах «герцогини». — Наверное, работает над своим планом. По крайней мере я на это надеюсь. Сегодня утром у нее, по-моему, не было даже намека на план. Так и жду, что сейчас в дверях появится Джильда с отрядом полицейских, которые наденут на Ханну наручники и уведут.
Ник достойно выдержал удар — посетовал на потерю тысяч потенциальных обращенных в диснеизм и деловито продолжил:
— А мне нравится Веймут в роли Дракулы. Особенно впечатляет сцена, где он понимает, что ему суждено играть квотербека[39].
Я не поняла всех тонкостей метафоры, но суть ухватила.
— Ты смотришь «Дело Дракулы»?!
— А что, хороший телесериал, — с вызовом ответил Ник. — Классическая борьба добра со злом.
Я саркастически округлила глаза:
— О вампире, попавшем из Трансильвании начала девятнадцатого века в современный штат Огайо с помощью машины времени?
— Там произошло искажение пространственно-временного континуума!