— Что происходит? — спросила девушка, разминая затёкшую шею.
— Миссис Расселл, через сколько машина должна быть готова?
Одри перевела непонимающий взгляд на водителя, пытаясь найти хоть малейшие ответы. Она надеялась, что хотя бы водитель, с которым у неё всегда были хорошие отношения, и он даже помогал ей сбегать от матери, объяснит, к чему вся эта суматоха.
— Двадцать минут.
Блейк кивнул. Он бегло махнул головой, давая понять девушке, что всё серьёзно, и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь. Элизабет молчала. Одри не оставалось ничего, кроме как начать искать вещи среди хлама, который скопился в комнате.
— Генри и Камилла попали в аварию, — холодно бросила Элизабет, будто ей было вообще всё равно, а эти сцены она устраивала ради шоу. — Они сейчас в больнице, в Чикаго, и если ты хочешь успеть вместе со мной к ним, то советую шевелиться быстрее.
Расселл замерла на месте, перестав бессмысленно бродить по комнате в поиске телефона.
— Что с ними, мама? — одними губами прошептала девушка. Элизабет молчала, смотря на побелевшую от страха дочь. — Не молчи, пожалуйста!
— Камилла в реанимации, так что будь добра, поторопись или я уеду без тебя, — все же ответила она и вышла из комнаты, крича что-то прислуге.
Оцепенев, Одри посмотрела на захлопнутую дверь, пытаясь осмыслить то, что сейчас услышала.
Авария? Папа и Камилла в больнице? Нет-нет-нет, этого не может быть. Все ведь должно было пойти по-другому. Они должны были вернуться завтра днём. Сестра не отставала бы остаток дня от неё, а папа помог бы с пробелами в проектах. Ни авария, ни тем более отец и сестра в больнице в соседнем городе. Это всё было больше похоже на дурной сон.
Облокотившись бёдрами об стол, Одри пыталась сообразить, что ей сейчас делать: пытаться дозвониться до отца и узнать, что это всё бред, выдуманный мамой? Бегать по всему дому, ища какой-то вшивый платок, как мать прямо сейчас? Стоять в ступоре точно нельзя. Нет. Она нужна им. Они нужны ей. Самые близкие и дорогие люди. Те, кто всегда рядом с ней и кто всегда поддерживает её. Сейчас им просто нужно ненадолго поменяться местами, а потом всё будет как прежде.
Распахнув окно, Одри смахнула скатившиеся по щекам слёзы. Нельзя сейчас плакать, не время. Она быстро соберётся, и когда они с мамой приедут в больницу, то всё будет хорошо — с Камиллой и папой ничего не случится, и они всей семьёй поедут обратно в Нью-Йорк.
Но как бы сильно Одри не сдерживалась, слезы все равно не прекращались, а руки предательски дрожали. Самые ужасные мысли лезли в голову, не давая нормально сделать вдох. Камилла в реанимации… А что с папой? Почему мама не сказала о нём ровным счетом ничего? Одри знала, что мать не питала особой любви не только к дочерям, но и к собственному мужу. Но как можно оставаться такой непробиваемой снежной королевой, когда, казалось, самые близкие и дорогие люди находились в больнице, и сейчас врачи боролись за их жизни?
Быстро натянув джинсы и свитер, Одри схватила телефон и ветровку, услышав, как хлопнула дверь в родительскую спальню. Элизабет никогда так не делала и ругала за такие вольности Одри и Камиллу. Сейчас она дала понять: время вышло.
В последний раз смахнув с лица солёные дорожки, Одри постаралась улыбнуться своему отражению в зеркале, но получилась кривая гримаса, которая никак не давала мыслям покоя: всё не хорошо и хорошо не будет. Но девушка уже спускалась на первый этаж, где её ждала мать. Не говоря ни слова они сели в машину, а водитель и так всё знал: куда ехать, на какой скорости и что сейчас не нужно задавать лишних вопросов.
В приёмном отделении больницы творился полный хаос. Перестрелка недалеко от банка, после которой раненых везли прямиком сюда; авария, привлёкшая к себе внимание журналистов, семьи водителя. И простые больные, поступившие в отделения больницы за несколько дней.
Медсестра-регистратор изо всех сил старалась отвечать на вопросы всех родственников и терпеть угрозы в свой адрес. Но такого она ещё не видела. Пусть девушка и работала тут совсем немного, но экстренные ситуации и массовые преступления, в ходе которых было множество пострадавших, она видела, однако сейчас творился настоящий кошмар.
Элизабет, не обращая ни на кого внимания, прямиком шла в сторону регистратуры. громко стуча каблуками и осматриваясь по сторонам. Она с удовольствием отметила про себя, что журналистов в отделении нет.
Одри пыталась догнать мать, на ходу смахивая прилипшие влажные пряди с лица. Она знала свою мать и знала, что её молчанье — это всего лишь затишье перед бурей, а точнее — огромный скандал. Правда сейчас Одри очень надеялась, что хоть что-то святое осталось в этой сумасшедшей женщине.