Вот что бы себе ни говорила, как бы ни храбрилась, но я хотела жить! И сейчас, когда смерть нависла надо мной гораздо раньше оговоренного срока, это стало особенно ясно.
– Вот выпейте. – Доктор сунул мне под нос резко пахнущую жидкость. – Успокоительное, на травах.
Проглотила, закашлявшись, чувствуя на языке отнюдь не вкус настойки из растений, а крепкий алкоголь.
– Не смотрите на меня так, – произнес Дорнан. – Иногда лучше спирта в качестве успокоительного и анестетика ничего нет. Кроме того, он умеет лечить душу.
– Тогда у Ронана она изрядно изранена, – саркастично выплюнула я. – Никак не излечится бедняга.
– Вы язвите, а значит, не все так плохо, – улыбнулся Дорнан. – Я бы сказал, что жить будете. Но сами понимаете, не я решаю.
В этот момент двери спальни вновь открылись, впуская медленно зашедшего Хэдока.
Он, в отличие от доктора, этой ночью будто и не спал. Был, как всегда, одет в черный камзол, вид имел одновременно собранный и отрешенный.
– Господин сказал, что вам необходима моя помощь, Дорнан, – даже не глядя в мою сторону, обратился он к врачу.
Старик отпустил мою руку и поднялся с кровати, кивнув Дизайнеру на меня.
– Конечности потеряли чувствительность. Проверь, есть ли шансы? Или уже начался некроз, и нет смысла даже начинать лечение.
Хэдок просто приблизился к кровати, распростер ладонь над моей рукой и медленно провел сверху.
Я почему-то смотрела на него с надеждой, будто не на мужчину, способного убивать, а на чудотворца. Он же, черт возьми, все же Дизайнер Смерти, почти сверхсущество, может то, чего не могут другие. Так почему бы мне не надеяться на невозможное? Зачем-то же он принес мне книгу, зачем-то подсказал о пунктах по Затурии?
Я всхлипнула.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Дорнан.
– Пока ничего. Я могу коснуться вас, императрица? – Хэдок все же соизволил посмотреть на меня.
И я кивнула. Пусть уже делает что хочет, в моей памяти еще был свеж момент, как он подхватил меня на руки в тюрьме, и мои ощущения от этого. Быть может, они повторятся.
Очень осторожно кончиком пальца мужчина дотронулся до костяшки на моем запястье.
– Что-нибудь чувствуете? – спросил он.
Я покачала головой.
– А так? – Он надавил сильнее, но я лишь могла прошипеть:
– Нет. Ничего.
Это звучало смертельным гонгом в моих ушах. Будто я признавалась в собственном бессилии.
– Тогда мне очень жаль. – Хэдок склонил голову к плечу и, глядя мне в глаза, всей пятерней схватил меня за ладонь, переплетая наши пальцы.
Меня будто током прошибло.
Не эфемерным, а самым натуральным. Словно молния в миллион вольт, которая могла превратить меня в пепел, но не успела, потому что Дизайнер за мгновение до смерти выпустил мою руку из своей.
Я все еще кричала и трясла рукой, когда он отошел от кровати на шаг и, взглянув на Дорнана, выдал:
– Чувствительность на месте. Приступайте к лечению.
Глава 6
Боль медленно отступала.
А я вновь пыталась немного пошевелить пальцами или почувствовать подушечками фактуру хоть какого-то материала, и ничего не происходило. На Хэдока я смотрела при этом как на садиста, хотя головой понимала: я должна быть благодарна за эту жуткую боль. Ею он показал доктору, что в моих руках еще есть нервные окончания, которые можно спасти.
– Тогда я распоряжусь, чтобы из моего кабинета доставили сюда нужное оборудование и лекарства, – произнес Дорнан. – Теперь императрице нужно несколько дней полного покоя. Необходимо выяснить, дает ли терапия результаты.
– Покоя? – с надеждой переспросила я.
– Да, – подтвердил доктор. – Только вы зря радуетесь, госпожа. Времени на зачатие у вас осталось мало, и куда благоразумнее было бы воспользоваться последними днями с пользой. Мы же будем вынуждены упустить этот шанс.
Поджав губы, я промолчала.
За неимением выбора я бы предпочла свои последние дни и вовсе не видеть Ронана, чем «пользоваться шансом». Хотя жить мне теперь хотелось. Пожалуй, еще никогда за свои годы я так ярко не ощущала это желание бороться до последнего.
Могла ли я сбежать?!
Увы, нет. Я была реалисткой.
Ноги и руки меня не слушались, а двери и окна в спальне по-прежнему крепки. Единственным способом сохранить жизнь оставался самый ненавистный – забеременеть от Ронана, что претило моему существу. Да и, судя по всему, было попросту невозможно.
– Доктор Дорнан, – пока еще он не ушел, спросила я. – Вы утверждаете, что Ронан способен иметь детей, значит, проводили исследования. Так почему никто ни разу не пытался сделать ему ребенка с помощью искусственного оплодотворения?