Волков совсем позабыл про него за всеми этими делами и заботами, не появись мальчик – так неизвестно, когда бы вспомнил. А Бруно Дейснер приехал и был, кажется, горд собой. Михель Цеберинг вперед не лез, стоял чуть поодаль, хоть и являлся старшим в деле. Дал мальчику похвалиться перед дядей. Бруно подошел к столу, положил перед кавалером два талера и, немного подождав, чтобы тот все понял, стал выкладывать новые монеты. Выложил шестьдесят семь крейцеров и замер, ожидая похвалы.
– Ну, что это, объясни? – потребовал кавалер, глядя на серебро.
– Вы дали мне два талера, господин…
– Не называй меня господином, – прервал его Волков, – ты сын моей сестры, ты моя семья, зови меня дядей или кавалером.
– Да, дядя, – сказал юноша, – это два талера, что вы мне дали перед тем, как отправили с Михелем.
– Да, помню.
– А эти крейцеры – прибыток, дядя.
– Это неплохой прибыток. На чем ты его заработал?
– Сначала мы взяли кирпичи, отвезли их на другой берег реки, во Фринланд. Там удачно продали, и двух дней ждать не пришлось, могли бы сразу за новыми поехать, но встретили одного купца из Эвельрата, он сказал нам, что едет в Рюммикон за брусом и доской и что если мы сделаем заказ и подождем три дня, то он нам устроит хорошую скидку. Мы подождали, он вернулся и привез нам разного леса. Мы тут же погрузили его и привезли сюда, архитектор ваш его купил у нас сразу и сказал, что купит еще вдесятеро больше, мол, на новую церковь пойдет.
Волков во время рассказа поглядывал на молодого пронырливого солдата Михеля Цеберинга, который вдруг из солдат пошел в торговцы кирпичом. Тот слушал рассказ племянника господина и кивал, соглашаясь.
– Это хорошо, – похвалил племянника Волков, – ты молодец. А знаешь, что я переезжаю в новый дом? Тебе нужно посмотреть себе там место.
– Господин… то есть кавалер, – заговорил мальчик, – мне некогда тут обживаться, думаем мы сегодня же ехать в Мален.
– В Мален? Зачем же?
– Нужно поговорить с промышленниками и строителями, надобно цены вызнать. У нас с Михелем есть задумки.
– Это хорошо. – Волков действительно и сам был рад.
– Дядя, мы хотели просить у вас телегу с конем. За те, что мы брали в прошлый раз для перевозки кирпича, мы расплатились. А сейчас спросили, а Ёган сказал, чтобы к вам шли.
– Берите, – согласился кавалер. – И когда вы собираетесь ехать?
– Сейчас, дядя, Михель говорит, что талеры никого ждать не будут.
– Это верно, – произнес Волков, этот мальчишка ему нравился все больше. – Талеры высокомерны и заносчивы, они никого ждать не будут, за ними нужно побегать, их нужно хватать быстро, но перед дорогой вы хотя бы поешьте. Мария, покорми этих уважаемых купцов.
Племянник с товарищем поели и уехали, торопились, чтобы до ночи оказаться в Малене. А Волков не спеша пошел по своей деревне и глядел, как она приходит в себя после двухдневного праздника урожая. С ним отправились Максимилиан и Увалень, и Сыча хотел увидеть, но тот пропал еще позавчера, как только в город въехал обоз с пивом и съестным.
Мужиков на улице видно не было, наверное, Ёган угнал их на барщину. Солдат тоже не было: кто кирпич жег, кто еще чем занимался. Бабы местные да молодые солдатки уже начинали мести дворы, ковыряться в огородах, если еще что было не убрано перед осенью, кто занимался коровником своим, кто свинарником. Когда видели через заборы господина – кланялись, спасибо говорили за фестиваль. Волков отвечал кивком, поглядывая на привычную деревенскую жизнь, дошел до нового своего дома, а там суета. Дворовые и строители ходят туда-сюда, что-то делают, носят, моют, кричат, чего-то просят. В общем, приводят дом господский в порядок. Последние дела заканчивают и уже даже скарб раскладывают принесенный. Суетятся, стараются.
А Волков вдруг засмеялся, только смех невеселый это был. Про веселый смех он позабыл давно.
– Отчего смешно вам, кавалер? – спросил Александр Гроссшвулле, поглядывая на господина, кажется, Увальню тоже хотелось посмеяться.
Волков потряс только головой в ответ, мол, ничего. Не станет же он говорить, что думает о том, что суета эта может оказаться совсем пустой. Через месяц, через два или даже через три явятся сюда полтысячи горцев. И придется бежать либо в Мален, либо за реку во Фринланд. А дом этот красивый, да и старый тоже, эти псы горные пожгут к чертям собачьим. И все вокруг пожгут, с них, собак, станется. Уж не упустят они своего. Вот и смеялся кавалер над глупой суетой своих холопов и людей архитектора.
Вся работа их пустая, архитектора люди хоть деньгу получат, а его дураки напрасно стараются. А еще над собой, ведь он всей этой красоты лишится, да и денег тоже. Нет, он, конечно, сделает все, чтобы этого не вышло, но если горцев будет полтысячи, то что можно сделать? Только бежать. Только бежать.