Черные когти поверх сломанных ногтей впивались в нежную сущность, царапали ягодицы и бока. Острые клыки, пробивающиеся сквозь зубы, хватали сладкие плечи. Любящий ритм нарастал до рычащего насилия. Френ закатила глаза. Даже дыхание ее стало перенасыщено горячими потоками творчества. Насколько прожорлив был Цинизм, но и он начал задыхаться от переедания. Клешня грубо схватила затылок музы, но теплые человеческие пальцы ласково прошлись по ее щеке, стирая слезы наслаждения.
Они ничего не могли сказать друг другу, их волю размыл экстатический дурман. Но ощущая конвульсии Френ, Никас понял, что она готова закончить высвобождение силы. Он прижал ее к себе, целуя раскрытый рот, собирая языком сгустки свежей сияющей энергии. Обожравшийся Цинизм издал довольный рык, перекрываемый стоном Аркаса, и вслед за ними закричала и забилась Френ. Этот последний выплеск ее резервов был настолько мощным, что их буквально отбросило друг от друга.
На какое-то время край Многомирья вернул себе тишину.
Клянусь фантазией, — подумал Никас, лежа на камнях, — хорошо, что змей ушел раньше, чем началось… это. Что-то мне подсказывает, что выглядело это не совсем так, как изначально описывалось.
Мы сыты, произнес вслед за его мыслями Цинизм. Мы готовы убивать. Мы готовы к битве с любым противником. Вставай, человек. Нужно идти убивать прямо сейчас.
— Да угомонись ты, — сказал Никас вслух. — Что за ограниченное существо. Хоть бы раз предложил скворечник сколотить из фанеры.
Он легко поднялся, чувствуя себя как греческий полубог. Все его раны, покрытые сухой нечистой коркой, затянулись. Мускулы налились. Взгляд и мысли прояснились. И этим максимально прояснившимся взглядом, он мог наблюдать, что Френ на скамье не было. Она ушла, оставив записку.
«Увидимся, Бледный Носик. Используй силу, которую дала тебе мамочка. Твоя (только) Френ».
Никас улыбнулся. Ну, хорошо. Теперь он чувствовал в кончиках пальцев покалывание силы, и готов был воплощать направо и налево.
— Ну-ка, от винта.
Его тело покрылось высокотехнологичными доспехами из легких и прочных материалов. На бедре появилась кобура с каким-то аляповатым, но внушительным оружием. Крутанув кулаком, Никас поймал на него закрытый шлем. Тот светился изнутри невероятными интерфейсами. Никас поглядел на него с некоторым сомнением. На шлеме вырос черный устрашающий гребень. Никас засомневался еще больше. Лицевой щиток превратился в кости черепа.
Прекрасно, — усмехнулся Цинизм.
— Ладно, мы же не в аниме, — пробормотал Никас и выкинул шлем за перила.
Оставалось за малым. Создать средство передвижения. Это было сложнее, чем прикрыть срам, поэтому Никас очень долго тужился, пытаясь удержать в уме множество деталей. С непривычки у него получались уродливые, внушающие уныние и страх, чудовища. То слишком большие, то слишком маленькие. Не того цвета. Не тех пропорций. Не та кабина. Не достаточно мощные двигатели. Это напоминало долгую борьбу с каким-то редактором трехмерных моделей, состоящей из бесконечного танца с одной единственной поверхностью.
Да расчлени тебя натрое, — не выдержал Цинизм. — Начни с простого. Представь что-то, на чем тебе нравилось ездить! Это же не конкурс школьных поделок!
— Да, — согласился Никас. — Да, ты прав.
Он скомкал очередную болванку в железный еж, а потом придал этому ежу новые, гениальные в своей простоте, очертания.
— Я на этом никогда не ездил, — сказал Никас. — Но сама идея мне очень понравилась. Один человек запустил такую же машину в космос, чтобы она стала символом наших технологий. Надеюсь, он простит меня, за то, что я украл у него право первой поездки.
Он ловко перебрался с перил на замерший в пространстве автомобиль. Серебристого цвета кабриолет, со стилизованной буквой «Т» на капоте, слегка покачнулся под весом Никаса, словно лодка. Приятно расположившись на водительском сидении, Аркас завел машину и включил радио. Бесшумная работа двигателя не смешивалась со старой дорожной мелодией и не отвлекала.
«Укажите пункт назначения».
Человек задумался. Он хотел вписать «Максиме», но это могло бы выйти ему боком по многим причинам.
Тогда он поступил по-другому.
«Пункт назначения: мои друзья».
«Маршрут построен. Пожалуйста, проследуйте сто двадцать восемь тысяч световых лет прямо, а потом сверните направо».
— Вот черт. Надо создать себе пластиковую бутылку.
Глава 16
Тысячи беженцев шли к Крепости.
Настолько странного и негармоничного сборища Воля еще не видела. Большие, крошечные, красивые и жуткие, олицетворяющие различные страсти. Персонажи каких-то историй, люди, звери, конструкты, геометрические фигуры, элементы чистых страстей, напоминающие сияющих духов. Было даже летающее органическое блюдце, вокруг которого роились меметические существа. Это были могучие сущности из разных миров, способные на путешествия, даже если раньше им не приходилось этого делать.