В этот момент Неунывающий, превзошел сам себя и успел отсечь Максиме мизинец и одну фалангу безымянного на Руке Одиночества. Та оскалилась, парировала следующий удар, и врезала приму живым кулаком в челюсть. Тот вздрогнул и тут же ответил, но перед ним уже никого не было.
Все что он успел сделать дальше, так это выставить над собой клинок, подперев его конец второй рукой. Потому что все его инстинкты вопили об опасности падающей сверху, словно Дамоклов меч. Это он и был. Врезался рубящим ударом в тонкую светящуюся линию, все равно, что столовый нож в швейную иглу. Неунывающий не удержался, вскрикнул, а потом резко скользнул вправо, убирая пальцы от гудящего лезвия. Он отскочил почти к самой стене пузыря. К нему потянулись лапы, но Неунывающий отрубил их не глядя. Он неотрывно наблюдал за тем, как Максиме поднимает этот уродливый кусок окаменевших трупов и железа перед собой, как пушинку. Как прутик для запекания зефира. Неунывающий отчетливо ощутил, как его тело становится белым, мягким, сладким цилиндриком.
Внимательно следя за ее рукой, он побежал по дуге, с правой стороны. Максиме ждала его, закрывшись мечом по диагонали, словно перечеркнув свое тело. Прим попытался обмануть ее, кружась вокруг, меч его двигался рывками, сверкал, исчезал, появлялся снова. Жаждал уколоть, чтобы проверить, не солгала ли черная душа, чтобы подзадорить его, заставить сражаться в полную силу. В две полные силы.
Полоса бугристого железа злобно парировала каждый выпад. А потом Максиме сама открылась, и тонкое жало рассекло хламиду, все эти старые пахучие тряпки. И плоть.
Ткань размокла, словно бумага, побагровела.
Максиме, приоткрыв рот, слабо застонала на выдохе. Неунывающий совершенно оцепенел, увидев кровь создателя. Все в нем кричало: бей, бей снова, убей ее! Но он глядел как пятно, медленно меняя форму, ползет вниз. Как тонкая струйка застревает на пыльном колене врага. И откуда-то срывается одинокая капля.
Кап.
— Теперь ты веришь? — спросила Максиме нежно, как любящая мать. — Дерись лучше.
Неунывающий очнулся от транса и тут же ударил, сделал выпад, от которого заскрипели все ремешки на его доспехах. Он метил в лицо, открытое, в правый глаз. Она не подняла меч, только недостаточно быстро подалась влево, и лезвие рассекло висок. Снова показалась кровь. У прима появилось необъяснимое ощущение, что он загоняет себя в ловушку.
Клинок Насилия рванулся вверх, Максиме прокрутила его над собой, закрыв глаза, словно от наслаждения, а потом атаковала. Неунывающий гаркнул, отведя удар в сторону. Отскочил, скользнул в сторону, завертелся как уж. Пол вокруг него раскрывался глубокими шрамами. Максиме оттеснила его к стене, а потом яростно, словно бык вошла в клинч. Они давили, совершенно обезумев от адреналина, клинки скрипели друг о друга, будто зубы.
Максиме побеждала.
Руки Неунывающего дрогнули, и Максиме оттолкнула его в негатив. Прим угодил в него, словно в густую смолу. Его схватили десятки лап и принялись рвать, царапать, терзать. Меч вырвали из рук, и тот пропал во тьме.
— И ты тоже, — сказала Максиме разочарованно. — Неунывающий. Слова. Ничего кроме слов.
Прим, наполовину погрузившийся в негатив, закричал, его лицо осветилось внутренней силой. Он рванулся вперед и лапы чудовищ затрещали и лопнули, словно ослабшие путы. Неунывающий рванулся еще раз и припал на одно колено перед Максиме. Тяжело дыша, истекая сущностью из ран. Та улыбнулась и коснулась мечом его плеч.
— Так-то лучше. За стойкость, я посвящаю тебя в истинные рыцари позитива.
Неунывающий дико посмотрел на нее. Он резко встал. Часть доспехов с него сорвали, но нагрудник оставался на месте. Прим снял его, не спуская глаз с Максиме, связал ремешки, что-то вырвал из подклада и сделал импровизированный щит, горизонтально надев пластину на правое предплечье.
— Продолжаем? — спросила Максиме.
Неунывающий ответил, бросившись на нее. Максиме отшатнулась от тяжелого удара в живот, закрылась Насилием. Позитивный образ двигался как молния. Она едва успевала парировать его атаки. Край нагрудника врезался ей в ребра, колено, плечо. Максиме довольно постанывала, рассекая пустоту, которая должна была быть Неунывающим. На пол, вместо его головы, падали отрубленные кусочки доспеха.
Стены негативного пузыря пронзили серебряные мечи. Позитив пытался пробиться снаружи, чтобы помочь своему командиру. Они готовы были сомкнуть кольцо, уничтожив прорыв. Увидев это, Неунывающий сделался почти невидим. Неуязвим. Получая удар за ударом, Максиме кричала, но улыбка не сходила с ее губ. Опираясь на меч, она жадно наблюдала за тем, как позитив пробивается сквозь черноту. В ее глазах появились искорки чего-то теплого. Она могла бы наблюдать за этим бесконечно, но…