Они миновали поворот за поворотом, отстав от основных сил. Котожрица прислушивалась к далекому грохоту на стенах. Крикам. Взрывам. Лязгу доспехов. На мгновенье выглянуло Солнышко. Исполосованное острейшими шипами, оно продолжало улыбаться. Свисц! Свисц! Свисц! Оно стреляло светом куда-то за стену. Недолго. Колючая проволока опутала его как виноградные лозы и утащила назад.
— Бедное, — прошептала Котожрица, бессильно сжав кулаки. — Стой.
Она навострила уши.
— Ну что там? — недовольно обернулась Натура.
— Что-то движется внизу, — Котожрица склонилась.
— Это один из этих механических страшил Воли. Чего удивительного? Они тут везде.
— Обычно они молчат…
«Мы спасаем жизни, мы спасаем жизни, мы спасаем жизни».
Натура успела что-то буркнуть привычным тоном. Потом она исчезла. Ложноножка утащила ее, разорвав толстую техническую решетку в полу как бумагу. Жрица не успела даже выкрикнуть ее имя: Лазарь медленно выполз наружу, расширив дыру темными колыхающимися боками. Под кокпитом бесформенная пасть пережевывала что-то зубами-металлоломом. Монстр весь был покрыт кратерами от попаданий, сгорбился, покрылся ржавыми металлическими пластинами. От корабля остались только торчащие иглы сломанных досок и балок.
Слепой кокпит уставился на Котожрицу.
— Мы спасаем жизни.
Сказало оно клокочущим шепотом.
Котожрица выстрелила. Еще раз. Лазарь дернулся, заскреб ложноножками по новым ранам, резко боднул Котожрицу и бросился прочь, скрывшись между зданий. Через несколько секунд кто-то закричал в отдалении и сразу замолк. Рыцарь любви, мыча от боли, поднялась и с трудом побежала на звук, понимая, что эта тварь может уничтожить все сопротивление поодиночке. Отряд за отрядом. Ее рация была сломана ударом проклятого чудовища.
Она протискивалась сквозь технические тоннели, пробиралась между могучих фундаментов башен, ориентируясь только на звуки борьбы. Два раза она успевала только увидеть металлический хвост с погнутым пропеллером, с которого стекала сущность. А кругом распотрошенные, разлагающиеся тела дузей.
«Мне его не догнать», — подумала она отчаянно.
Что же делать? Что?
— Вы не спасаете жизни! — закричала она, не понимая до конца свой замысел. — Вы убийцы! Бессердечные жестокие мясники! Вы никого еще не спасли! И не сможете, потому что не понимаете что такое «спасать»!
Она стояла на перекрестке, озираясь, направляя оружие то в одну сторону, то в другую. Ее уши поворачивались из стороны в сторону.
— Ложь.
Оно приближалось. Котожрица не могла понять откуда. С четырех сторон одновременно.
— Ложь.
С восьми.
— Ложь!
С шестнадцати.
Лазарь упал сверху. Он с грохотом приземлился, ударив металлом о металл. Котожрица отскочила в сторону, к стене. За ней помчался хвост, взломал бетон и распорол арматуру внутри. Образ нырнул вниз и выстрелил. Лазарь вертелся и шипел от боли, как змея.
«Его нужно увести прочь», — быстро подумала Котожрица.
Она продолжала стрелять, пока монстр не ошалел от боли, а потом побежала. Лопасть успела хлестнуть ее, почти снеся голову, но недостаточно точно. Срезала кусок уха и клочок скальпа. Котожрицу мотнуло к стене, но она не проронила не слезинки и побежала прочь от позиций партизан. Взбешенный враньем Лазарь, ринулся за ней. Не брезгуя вертикальными поверхностями, он напоминал ящера, преследующего юркого таракана. Снося оборонные системы, монстр, наслаждался погоней. Он должен был спасти Котожрицу, даже если она этого не хотела.
Обычно никто не хотел.
Он, с хозяйкой, прошел так много еще в том, прошлом мире. Тогда все было иначе. Их появления ждали, как сошествия ангелов. Раненые, покрытые кровью люди, благодарили его вместительное нутро. Он уносил их в безопасное место. А потом возвращался за другими. И так без устали, почти без перерывов. Хозяйка никогда не уставала. В чем-то она была прочнее его металлических деталей. И надежнее.
Когда она создала его здесь, то установила новые правила. Лазарь не противился. Он готов был спасать жизни снова и снова, сколько потребуется. Но теперь нужно было делать это по-другому. Охотиться. Загонять. Резать.
Не удивительно, что теперь никто не хотел спасаться.
Они просто не понимали.
Иногда они везли безнадежных. Еще в пути вертолет чувствовал, как в брюхе появляются мертвецы. Перед этим они очень мучились. Лазарь помнил крики, которые хозяйка слышала даже через вой его мотора. Даже сквозь наушники. Каждый раз она сжимала зубы и гнала его что есть сил. Зашпоривала как скакуна. Он никогда на это не обижался. Только начинал чихать, но она быстро приводила его в форму. Лазарь любил ее за это. За то, что она понимала, что он часть команды, а не просто летучая железяка. Каждый раз, заливая в него топливо, она благодарила и гладила его.