Недалеко от них пространство преломилось огромными сияющими разломами, и из них двинулись вперед циклопические черные существа, похожие на жуков. На них тут же набросился флот ярко окрашенных кораблей. Загремели орудия, засверкали взрывы. Жуки оглушительно верещали и отмахивались от нападающих лапами.
— Не нравится мне это, — объявил Девел. — Ускоримся.
Они быстрым шагом добралась до туманности, которая начала обволакивать дорогу и бегом миновала ее. Никас долго чихал и кашлял, надышавшись разноцветной пылью.
— Все в порядке? — спросил Девел. — Хорошо.
Никас хмуро глядел на планету, напротив которой они остановились. Планета была рыжая и ноздреватая, похожая на заржавевший подшипник. Можно было различить бешеные песчаные бури и крохотные города, закрытые прозрачными куполами. Она показалась Никасу странно знакомой, хотя он не взялся бы объяснить: почему.
— Это Земля, — тепло произнес Девел.
Никас изумленно взглянул на него.
— После апокалипсиса, — уточнил владыка неопределенности. — Я люблю бывать на ней, когда выдается свободная минута. Очень тихое место. Умиротворяющее. Если избегать сюжета, разумеется.
Из-за высохшей Земли показалась Луна. Точнее, ее половина. Спутник был словно обрезан ножом.
— Темная сторона Луны, — догадался Никас. — Никто ее никогда не видел.
— Нет, — возразил Девел. — Какое-то чудовищное оружие уничтожило часть спутника. Автор этой идеи решил, что ополовиненная Луна будет отличным компонентом атмосферы.
Аркас глазел.
— Так значит все, что может вообразить человек, появляется здесь? — спросил он.
— Да. Фантазии, образы, идеи, все они самоорганизуются, превращаясь в «миры». Каждый мир это мозаика из маленьких образов. А может и цельная картина, созданная сильным разумом. Допустим, хорошо прописанная книга. Мир может быть сколь угодно большим и сколь угодно маленьким. Его может населять кто и что угодно. Единственная граница в Многомирье, это условная пленка между мирами, которая и является вечным космосом. Отсюда, с Пути, можно попасть куда угодно. Но это под силу далеко не всем.
— Это обнадеживает, — сказал Никас.
— Что именно? — поинтересовался Девел.
— Я думаю, любому творцу приятно было бы узнать, что его замысел где-то процветает.
— Это справедливо. Люди часто недооценивают возможности своей веры. Она способна создавать жизнь там, где ее нет. Ты еще увидишь, Никас Аркас, как удивительно порой переплетаются причина и следствие. Боги, претендующие на сотворение человечества, сами были созданы им. Забавно, но они безоговорочно разделяют уверенность людей в своем первенстве. Возможно, ты будешь сильно разочарован, увидев, насколько они примитивны, и как сильно искажают их противоречия догматов. Мое неоднозначное обличие лишь слабое эхо тех мучений, которое испытывают человеческие боги первой величины.
— Постой, постой, — медленно сказал Никас. — Я что, встречусь с Богом?
— Все может быть. Но не советую ожидать многого, — девел потянулся, как кот. — Однако: готов ли ты идти дальше?
Никас посмотрел на одинокого астронавта, дрейфующего на фоне изорванного флага. Его сопровождало гало из разнообразного мусора, а кислородный шланг, словно разорванная пуповина, тащился следом. Он слабо извивался от слабого напора уходящего кислорода.
— Кто-то нас преследует, — вымолвил владыка Неопределенности. — Подозрительно.
Это оказалась Френ.
— Любимый! — воскликнула она, бросаясь Никасу на шею.
Аркаса повлекло назад, но он сохранил равновесие.
— Осторожнее, — сказал он, отстраняя ее от себя. — Давай больше не будем падать.
— Что ты тут делаешь? — брезгливо спросил Девел. — Я велел тебе убираться, ничтожество.
Френ спряталась за Никаса.
— Ты обещал, что разрешишь остаться, если помогу!
Аркас понял, что его перестала интересовать циклопическая черная дыра, из которой на них глядела хищная морда космического хомяка.
— Помогу? — переспросил он.
— Он сказал, что если я выманю тебя, то смогу остаться, — угодливо подтвердила Дели.
В наступившей тишине, было слышно, как потрескивают перегорающие звезды.
— Мелкий паразит, — процедил Девел, сквозь невидимые зубы. — Я уничтожу тебя. Не двигайся, Никас.
Он поднял руку.