Но они только жрали и гадили.
Первый пес, задыхаясь от возбуждения, натягивал веревку и носился вокруг колышка, вытаптывая идеальный круг. Творец, шаркая сандалиями, проскочил мимо и развязал узел.
Он мог бы сделать это едва различимым движением бороды; раньше это было стойкой привычкой, но потом, все больше ощущая одиночество, Творец начал приучать себя к физическому труду, чтобы не одичать от скуки. Работая только руками, он вскопал плодородную землю, без божественных сил придав грядкам вид неровных прямоугольников. Сам засеял, сам вырастил плоды и сам сберег их.
И веревку отвязал сам.
Двухметровый волкоподобный зверь скакнул на месте, и побежал со скоростью ветра. Он пересек низину, в которой жил Творец, вскарабкался на холм, и исчез в Садовых кущах.
Что-ж. Это было не совсем неожиданно. Первый пес был слишком свободолюбив и дико тосковал по свежей малине. Всеведующий проводил его задумчивым взглядом, и понаблюдал, как колышется зелень прекрасных зарослей. Из них выпорхнула стая мелодично голосящих птиц, которые принялись кружить над дезертиром, осыпая его чарующими проклятиями.
Уродливый ящер, тем временем, переключился на кукурузу. Хрустя початками, он следил за приближением хозяина крохотными непроницаемыми глазками. Без всякого интереса. Возможно, он был подслеповат, а, возможно, просто успел нажраться и одурел.
Он все больше напоминал Демиургу давнего знакомого, который раньше проживал на Неправильной яблоне. Правда тот был без лап и этих костяных штук, но впечатление производил похожее: злобного вредителя. Если б не его происки, у Творца сейчас была бы стабильная аудитория постоянных слушателей.
Но и тот ушел. Открыл свое дело. Хорошо конкурирующее с Садом. Откровенно говоря, у неприятного змея дела шли лучше примерно на сто процентов. Можно было поспорить над тысячными… Например некоторые первородные попугаи умели неплохо подражать человеческой речи. Эх, да чего уж там. Змей определенно не испытывал тех же проблем с человеческими ресурсами.
Творец давно вычислил, в чем именно Сад проигрывал вражескому учреждению. Отбор постояльцев — вот где заканчивались перспективы Сада и начиналось торжество Змея. Условия, когда-то установленные Творцом были настолько жесткими и категоричными, что в Сад не попадали даже люди, посещающие занятия с репетиторами. Более того, глядя на заселенный животными сад, можно было с уверенностью сказать, что и репетиторы не проходили конечный отбор. Это было особенно неприятно. Творец всегда считал, что данные им инструкции были максимально адаптированы и доступны для рода человеческого.
Короче говоря, в Саду, с самого изгнания экспериментальных особей, не появилось более ни одного человека. Были явные кандидаты. Одного даже пришлось избрать для крупного кадрового мероприятия. Речь шла о слабой надежде на то, что полная замена человеческого ресурса, приведет к повышению посещаемости Сада. Дело не выгорело. Скорее наоборот. Выводы были неутешительными, а то и вовсе удручающими. Нужно было что-то менять. Но это означало бы, что Змей одержал абсолютную победу. В конце концов, если бы Творец пошел на уступки, Ему пришлось бы сразиться с собственной самооценкой и волей. А ведь они, ни много ни мало, измерялись приставкой «все» как и остальные качества.
Эта внутренняя борьба продолжалась несколько тысяч лет, так что Создатель был, мягко говоря, на взводе.
Положение не спасали даже редкие визиты Сына. У того была какая-никакая компания и свои переживания. Общение не клеилось. Различия поколений, близость к человечеству… В общем, ничего утешительного.
На фоне этой безысходности появление каких-то там толстохвостых ящеров, было, можно подумать, пустячным событием. Отнюдь. Творцу это казалось насмешкой, причем максимально вызывающей. Он столько трудился, почти неделю, и все ради чего?! Ради того, чтобы в его совершенный Сад извне проникали только эти страховидлы?!
Страховидла сыто хрустела кукурузой, флегматично глядя на сияющий шторм. Тот надвигался на нее, грохоча и сверкая молниями, завывая и гневаясь.
Хрум-хрум-хрум-хр…
Ба-бах!
Лопнувшие зерна смешались с пеплом.
Испорченная кукуруза пошла на корм живности. Надкусанная капуста — туда же. Все еще переливающийся цветами мироздания, Творец ходил между притихшими зверьми и бросал им охапки провизии. Все страшились, все никли и трепетали. Кроме, разумеется, свиньи. Иногда Творцу казалось, что когда-то давно, а может быть далеко в будущем, или даже прямо сейчас, он должен был решительно высказаться на ее счет. И, может быть, даже как-нибудь заклеймить. Грязная неумытая скотина. Никакого пиетета и уважения.