— Сжечь! — подхватила толпа.
— Подпирайте дверь, колотите окна, чтоб не сбежала, и несите огня!
Не успела Рыбачка договорить, как жители поселения поспешили выполнять её наказы. Дверь подпёрли какой-то скрягой и, пока кто-то нёс неудачно сделанный факел из старого тряпья, остальные смыкали дом кольцом. Танзи, подбежав к телу Петра, обняла его:
— Спасибо за всё, что сделал для меня, — вытерев слезы, она поспешила выпрыгнуть в окно, на другой стороне, где ещё не было людей.
— Вон, сбегает! — закричал кто-то.
— Где? Лови!
Девочка неслась прочь со всех ног. В ночи сложно было разглядеть дорогу, и она не раз чуть не ударялась о сгоревшее дерево, то и дело спотыкаясь, падала, поднималась и бежала дальше. Ей казалось, что за ней бежит вся деревня, и вот-вот её догонят, вернут в дом и сожгут вместе с телом Петра. Отчаяние и желание жить давали ей силы бежать дальше. Лишь глухой удар о ствол дерева остановил её. Она упала на спину, крикнула что-то и упала в пустоту.
Слепящее солнце привело девочку в чувство. Голова невыносимо болела, по всему телу остались ссадины и синяки. Ноги от усталости гудели. Но сильнее этого её терзал голод. Танзи не могла мыслить здраво, не могла понять, где находится и куда нужно идти. Всё, что было в голове, — это знание, что у горы есть поселение. Нужно идти к ним. Сожжённый лес не укрывал в тени, и гору было видно отчётливо. Она казалась совсем рядом, и девочка побрела к ней. В полудрёме она огибала заросли и кусты, не без усилий перелезала через поваленные деревья, пачкаясь сажей, и шла дальше. Шла, невзирая ни на боль, ни на голод.
Вскоре вдалеке послышался говор — люди. Значит, она уже пришла. Аккуратно подойдя к краю деревушки, она осмотрелась: знакомое чувство страха переполняло её, но понять почему она не могла. Голова невыносимо болела, растекаясь по всему телу. Всё, чего она желала, — это поскорее остановить боль. Стиснув зубы, она побрела вперёд.
Среди толпы промелькнула знакомая фигура — отец. Он и ещё несколько человек возделывали небольшое поле. Девочка издалека окликнула его, но мужчина не отзывался. Лишь когда Танзи подошла к нему, он поднял голову и широко улыбнулся:
— Я знал, что ты придёшь, дочь моя. Придёшь славить новый рассвет этого мира.
— Что? Я? Нет, папа!
Танзи схватили и повели в деревню, в тот самый дом, где недавно она жила с родителями. Окна были заколочены, а к двери приделан засов. Затолкав девочку внутрь, Лиор с остальными поспешил к полю. Лишь позже к ней пришла мать. На её лице была ужасная улыбка, а глаза широко раскрыты. Она открыла дверь и обняла Танзи:
— Как я рада, что ты пришла. Девочка, я так ошибалась насчёт их. Они все такие прекрасные люди. Они правы, надо лишь стать верными… Ты понимаешь? — Ора посмотрела на Танзи, и, не убирая с лица улыбки, нахмурилась. — Ты не понимаешь. Рано! Ты не готова! Думай над своим поведением!
Закрыв девочку в доме и заперев дверь на засов, она ушла прочь. Плакать сил у Танзи больше не было. Она устала бегать и искать спасения. Смирившись со своей участью, она села у старого камина, разглядывая давно остывшие угольки. И крики на улице не заставили её отвлечься от этого занятия.
Кто-то кричал, кто-то взвывал от боли. Слышалось ржание лошадей и лязг стали. Танзи не хотела знать, что происходит за стенами. Она смирилась со своей судьбой. «Если и этот дом подожгут, я не буду убегать», — думала она, всё глубже прячась в свои мысли. И лишь знакомый голос привёл её в чувства. Это был голос Джиллина. Вскочив, Танзи побежала к окну, стараясь в щель разглядеть что-нибудь.
Она видела, как люди в тяжёлых тёмно-красных доспехах бегают по деревне и отводят куда-то поселенцев.
— Длань! Длань! Дедушка! Спаси меня! — Танзи подбежала к двери и забарабанила что есть сил.
Дверь открыл мужчина, облачённый в знакомую ей сталь. Опустившись на колени, он глухо произнёс:
— Наконец-то мы тебя нашли, — он снял шлем и взглянул на неё. Это был мужчина, видавший лучшие годы жизни. Правый глаз был рассечён старым боевым шрамом, который накрыл мёртвой пеленой зрачок. Но он, казалось, ему совсем не мешал: — Пошли, твой дедушка будет рад тебя видеть.
Джиллин стоял в центре площади. Перед ним на коленях стояли поселенцы. С их лиц не уходила пугающая улыбка. Увидев внучку, Джиллин улыбнулся. Он дождался, когда Танзи подбежит, поднял её на руки и крепко обнял. Девочка заплакала. Она кричала навзрыд, так сильно, как только могла.